— Да, — ответила Ёнсун и двинулась было в сторону поля.
Женщина проворным движением ухватила Ёнсун за лодыжку:
— Давай чуть потолкуем!
— Мне работать нужно… — отговорилась Ёнсун. — Я уже наотдыхалась…
— Да будет тебе, поболтай со мной, пока пот чуть обсохнет… Покамест идешь от деревни к деревне, встретить человека, с которым словом переброситься — большая удача, а то от тоски и одиночества помереть можно.
Массируя вытянутые ноги, женщина кивком головы пригласила девушку сесть рядом.
Ёнсун решила еще чуть-чуть отдохнуть и присела около узла, что давеча женщина опустила на землю.
— Вы, наверно, издалека идете? — спросила она у женщины.
— И не говори, из такого далека-далека пришла, туда-сюда заглядывая, вот и до вас добралась… — ответила торговка. — Ты только посмотри на нее, какая ладная да красивая девушка! Наверняка за богатого пойдешь… Хочешь, я тебя сосватаю?
— Вы торговлей занимаетесь?
— Точно, торгую. Сколько тебе в этом году стукнуло?
— Двадцать один. А что за товар у вас?
— Самая счастливая пора!.. Я волосы скупаю…
— А! Так значит, вы не продаете товар, а покупаете…
— Ну, это тоже торговля. В деревнях волос покупаю, а в другом месте сбываю.
— Несколько дней назад сюда уже заходила скупщица волос, поэтому в нашем селе нечем поживиться…
По лицу торговки пробежала тень разочарования. Ёнсун стало жалко бедную женщину, и она попыталась ее утешить:
— Хотя, кто знает, может, и найдутся еще желающие продать волос…
— Ну надо же… Однакось в убытке остались местные-то… не знаю, сколько давала та скупщица, но с моей шикарной ценой не сравнится…
— А почему вы так задорого скупаете?
— А я его и на фабрику, где костюмы шьют, сдаю, и даже за границу в Америку отсылаю, вот и получаю отменную стоимость за него. Однако ж, говоришь, была уже?.. — переспросила торговка, причмокивая губами и морщась.
Пошарив в складках юбки, она извлекла кошель, из которого вытащила папиросу, сунула ее в сизоватые губы и закурила.
— Фу-у-у, — выпустив папиросный дым в воздух, она еще раз повторила: — Так, говоришь, была, значит…
Наклонив голову набок, стряхнула пепел в траву.
— Выходит, опоздала…
Ёнсун стало ее ужасно жалко, и она сказала:
— Я точно не знаю, а вдруг кто-то приберег волос, чтобы дороже продать. Или же из-за жаркой погоды кто-нибудь свои отросшие волосы захочет обрезать и продать…
И когда Ёнсун так проговорила, торговка пристально взглянула на черные блестящие волосы девушки, обворожительным водопадом спускающиеся по ее плечам. Ёнсун уловила во взгляде женщины хищный блеск, испугавший ее. Она торопливо поднялась под предлогом того, что ей теперь действительно пора вернуться к прополке. Глядя на готовую уйти девушку, торговка затушила окурок о землю и, раскрывая кошель, обратилась к Ёнсун:
— Показать тебе фотографию моей дочки? Она, как и ты, красавица у меня…
Этих слов было достаточно, чтобы возбудить любопытство девушки.
— Вот! — С этими словами торговка вытащила фотографию размером с ладонь, с заломами в нескольких местах. С фотокарточки, мило улыбаясь, смотрели пять молодых девушек, трое сидели в переднем ряду, а двое стояли сзади. Все они были коротко острижены и одеты в платья с симпатичным рисунком. Судя по всему, это были городские модницы.
— И кто же из них ваша дочка? — спросила Ёнсун, все еще не отводя взгляда от фотографии.
— Самая красивая и есть моя… — с гордостью проговорила торговка.
— Да тут все как на подбор!
— А все же выбери из них самую-самую! Она и есть моя дочка.
Ёнсун понравилась девушка, стоящая слева во втором ряду. Указывая пальцем на нее, она спросила:
— Вот эта?
Тетка, улыбаясь, закивала головой, как бы в одобрение за догадку, и сказала:
— Надо же, какая глазастая! С ходу угадала.
— Только на вас не похожа…
— Она в отца пошла… — Сказав так, торговка вплотную подсела к Ёнсун. От нее несло табаком и немытым телом. Словно бы бормоча про себя, она проговорила: — В городе нонче такие прически самые модные. Только глянь, какая красота! Ты хоть девушка и деревенская, но все же с такими космами ходить никуда не годится…
Ёнсун потрогала свой хвост. В деревне у нее и вправду были самые длинные волосы.
— Даже я, когда молодая была, таких длинных кос не отпускала…
Теперь Ёнсун стала догадываться, куда клонит торговка. Однако же ее длинные волосы нравились не только матери, но и Ингу. «Ёнсун! Если зарыться в твои волосы лицом, то становится так тепло и уютно, будто одеялом укутался», — однажды сказал Ингу, уткнувшись в ее спину, когда они были наедине в бамбуковой роще на дальней горе за деревней.