Уонт был рад, что разжился мечом, пегой лошадкой и горстью монет, позволивших дотянуть до родного Хехора. То, каким способом добыл все необходимое — не важно. Теперь он был на своей земле, всего лишь в трех неделях пути от Гнезда Виверн. Еще чуть-чуть, и его пьяную физиономию можно будет лицезреть в городском борделе каждый день.
Правда, были и неудачи. Бастарду не удалось избавиться от шкатулки в Айрате, зато старые друзья навели его на семью ренегатов, сильно заинтересовавшихся находкой. Кровавый рассчитывал сбагрить проклятую хреновину, да еще и карманы клюдициями набить. А братец, каким бы чистоплюем ни был, не даст в обиду, если уроды из-за реки Хоур пожалуют по его, Уонтера, душу.
В зале было холодно, на столе горела единственная свеча в глиняном подсвечнике. Очаг оброс слоем сажи, но в нем находилась лишь горстка пепла. Светильники в скобах собирали пыль и ажурились паутиной.
«Кроты здесь живут, что ли?»
Кроме старинного кресла, которое занимал дородный мужчина, укутавшийся в плед, и стола, накрытого скатертью, мебели не было. У погасшего очага стоял мальчонка лет десяти и внимательно разглядывал гостя. Выглядел сопляк весьма недоброжелательно.
— Как-то у вас неуютно, — передернул плечами Нест. — Темно и холодно, как в разграбленном склепе. Никак все дровишки на белом свете кончились? Эй, здоровяк! — он окликнул ребенка. — Ты бы хоть у соседей пару полешек упер, раз своих не имеется. Видишь, прародитель твой замерз совсем? Да и я бы косточки с удовольствием прогрел.
— У вас весьма дурные манеры, — строго отчеканил ребенок. — Нас в этом доме все устраивает. Потакать чужим прихотям не станем.
— Смышленый, — одобрил Уонт. — Чужим прихотям и вправду потакать не стоит. Один раз дашь слабину — мигом выдрессируют.
— Думаю, мой внук обойдется и без ваших советов, — голос у мужчины, развалившегося в кресле, был хриплым и надрывистым. Складывалось ощущение, что ему тяжело дышать. — Лучше покажите артефакт, и закончим поскорее дело. Вижу, общение не приносит удовольствия ни нам, ни вам.
Кровавый возвел очи горе и громко выдохнул. Воткнул меч в пол и скинул плащ. Улыбнулся. За плечами воина висел маленький и плохо сшитый мешок, в котором покоился артефакт.
— Не советую прикасаться к ней, — предупредил Уонтер мужчину, выкладывая шкатулку на столешницу. Не из доброты душевной, а лишь потому, что если колдун умрет — денежки пройдут мимо карманов. — Я видел, как три человека лишились рук, пытаясь сдвинуть ее с места, а четвертому, самому «удачливому», сожгло какой-то пакостью лицо. Остальные, у кого хватило ума быть осторожными, не смогли сдвинуть шкатулку с места. В ней секретов больше, чем в душе у вдовы-торговки из Халифата.
Какое-то время колдун просто разглядывал артефакт. Хмурился, бормотал нечто невнятное и облизывал губы. Раз-другой провел пухлой ладонью по всклокоченным волосам, подозрительно косился на гостя. Наконец, произнес нерешительно:
— Не куплю. Можешь уходить.
— Демон бы тебя побрал, старый засранец! — воскликнул Уонтер. — Я мог быть уже в Гнезде Виверн! Отмокать в чане с горячей водой в обнимку со шлюхой! Вместо этого три дня трясся в седле, сбивая задницу в кровь, ради лицезрения твоей одутловатой рожи, и что получаю в итоге?
— Проучить его, дедушка Шен'Харод? — тем же ровным и холодным тоном спросил мальчонка.
— Ты забываешься, щенок! — без тени страха ответил Уонт. Он взял меч. — Если из хибары я выйду даже с самой маленькой царапинкой на лице, даже с занозой в пальце — братец сотрет в порошок ваше поганое гнездо. Думаю, все вы знаете, как он ненавидит колдунов после того, как они его женушку обожаемую прихлопнули?
— Хэрай, успокойся! — грозно прикрикнул на юнца хозяин дома. — Хватит крови. Во время Бури ее и так пролили слишком много.
Он откинул плед и встал. Большой, широкоплечий и сильный, как медведь. Ручищи толстые, ладони широкие. Без колдовства в бараний рог любого скрутит. Колдун пророкотал:
— Не буду скрывать — я презираю человечество. Презираю из-за таких как ты, Уонтер Кровавый. Вы не цените ничего, кроме собственной шкуры. Чужие интересы для тебя — что коровья лепешка на пыльной дороге. Ты пришел в мой дом с оружием в руках, хотя никто не выказывал тебе враждебности…
— Смешно слышать упреки из уст перебежчика, — перебил его Нест. — Вы когда всем поганым родом приплыли к нам на континент, и вам также никто не выказывал враждебности.
Сопляк рванул вперед, выставив перед собой руку, но путь ему преградил стальной клинок, замерший у самого горла. Кровавый не за красивые глаза слыл первым бойцом в Хехоре.