Остаток дня занял путь к Дубовому Щиту.
Скучное путешествие, скрашиваемое болтовней писаря.
Мимо нас проплывали поля, небольшие поселения отшельников и глинобитные хижины приверженцев старых религий. Благо, ручейков и озер в этих местах хватало. Меня интересовало решительно все — от крытых соломой крыш, до одежды местных жителей и ковки подков.
— Не понимаю, зачем нужны Император и Халиф, если все решения все равно принимает совет? — Настало время отвязаться от Замира и завалить вопросами Гродверда.
— Пес их разберет, этих правителей — отмахнулся он. — Я многое знаю о битвах, правильной заточке мечей, неплохо знаком с тонкостями жизни в Мискарелле и быте наемных отрядов. Пару легенд помню. Но политические игры для меня — темный лес. Дам тебе хороший совет: не забивай голову этой ерундой.
К вечеру мы добрались-таки до Дубового Щита. Это был даже не форт, а большой каменный блок на холме, с десятком стрельчатых окон, неглубоким рвом и смотровой башенкой. Писарь говорил, что строился форт в спешке, — когда первый «ветерок» Великой Бури достиг земель Эйфариноса, — но добротно и старательно. Стены толстые, внутренний двор надежно укрыт покатой крышей из просмоленных досок и черепицы. На стенах хватит места для трех сотен стрелков. Правда, ров пришел в негодность: с годами размытая дождями земля заполнила его, и теперь искусственная преграда поросла сорняками.
Городские ворота был распахнуты настежь, а в небольшой караулке несли стражу хранители порядка. На плечах — белые плащи, доспехи начищены до блеска. Рядом с ними воины местного гарнизона казались невзрачными в своих серых стеганых куртках и мешковатых штанах.
Капитан пограничного отряда сплюнул и выругался, когда один из бойцов, пробегая мимо нас, засмотрелся, запнулся о собственную пику и шлепнулся в грязь.
— Доложите коменданту, что отряд воротился, — процедил Иридин сквозь зубы, когда солдат закончил отряхиваться. — Пусть созывает офицеров к ужину, есть что обсудить.
Мы въехали в форт.
В нос ударил запах сырости, холод каменных стен остудил мое разгоряченное скачкой тело. Я соскочил с лошади и поморщился от боли. Ноги словно одеревенели, спину простреливало всякий раз, когда делал шаг. В голове появилась счастливая мысль о кровати, горящем очаге и миске солдатской каши, заправленной салом и луком.
— Советую не медлить и сейчас же отправиться в штаб к креатуру, — развеял мои грезы Гродверд. — Поторопиться не мешало бы. Близится время штормов, навигацию закроют до весны, и тебе придется куковать три месяца в порту Квар-Муа. А на это никаких денег не хватит.
Креатур капнул на конверт красного воска и придавил тяжелой печатью с гербом Каолита. Подписал грамоту и вручил ее мне. Вместе с кошелем.
— На дорогу должно хватить, — пробурчал он, делая запись в гроссбухе. — А если будешь рачительным, сможешь протянуть на острове до самой весны. Если деньги кончатся — иди в Монастырь. Там накормят, койку выделят… в общем, на улице не останешься.
С Гродвердом попрощаться я так и не успел — уехал на продуктовом подводе, что направлялся за фуражом в город Чуан. За время нашего путешествия я с ним так и не сдружился. Голова моя в то время была забита другим — предстояло интереснейшее путешествие через бесконечные пески Вурды-Дуона.
Говорят, спустя полгода Гродверд Хейкард погиб. Повел группу хранителей в логово контрабандистов, промышляющих смольнейком, и был смертельно ранен стрелой в горло.
Глава 6 Кукловод
Валидо задумчиво разглядывал маленькую книжицу в жестком переплете. Редкого света, что попадал в фургон через зарешеченное окно, едва хватало, чтобы разглядеть позеленевшие от времени латунные завитки на углах. Переплет был не простым — с секретом. Книжицу не удавалось открыть вот уже четыре дня, со дня отбытия из застенков Красных башен. Кто-то подбросил ее кукловоду в мешок с вещами…
Два года он провел среди слабоумных. Далеко на юге. Там, где Парусный мыс врезается в беспокойное море туманов.