Под неусыпным оком ведунов, каждый день проходил через жуткие процедуры. Окунание в бадью с ледяной водой, бесполезное и бесконечное созерцание пересыпающихся песчинок в часах, ингаляции едким дымом, кровопускание и «лечение» голодом. Утешало одно: вечером ему разрешали снимать обруч и сидеть на берегу озерца в яблоневом саду. Несмотря на постоянную хандру и грудной кашель, кукловод находил свое положение терпимым. Он ожидал худшего.
Зато появился простор для полета мысли. Куча свободного времени располагала к размышлениям, изредка прерываемым всхлипами соседа по келье.
Еще были сны.
Их-то Валиадо боялся больше всего! Темные, мрачные, непонятные и пугающие. Они оставляли в памяти яркие образы: золотое солнце, черное солнце, зеленое солнце. Тени…
Когда появляются тени, мир наполняет шелест…
Кукловод вздрогнул и едва не выронил книжку. Погрузившись в воспоминания, не сразу заметил, что повозка остановилась. Конвоиры о чем-то жарко спорили.
Дверца со скрипом отворилась, в проеме появилась приземистая фигура Тойшао — отрядного мага. Кукловода теперь не считали опасным и решили не отрывать ведунов от работы в Красных башнях, а обойтись магом, тремя арбалетчиками и семеркой наемных бойцов из южан. Лысый, пухлый Тойшао не выглядел грозным. Но первое впечатление бывает обманчивым.
— Вылезай, — он поманил кукловода толстым, похожим на сардельку пальцем.
Конвой остановился у границы леса. В начале весны незамощенные дороги представляли собой жуткое месиво. Пробираться по ним — сплошная мука. Приходилось постоянно вытаскивать повозку из грязи и чаще обычного давать отдых жеребцам. Люди мокли под моросящим дождиком, спорили, срывали друг на друге злость.
Валиадо глядел на них с улыбкой — в фургон влага почти не просачивалась.
— Сегодня заночуем здесь, — недовольно проговорил десятник, командовавший вооруженным эскортом. — Река вышла из берегов и размыла тракт.
— А что же завтра? — подал голос седовласый проводник, нанятый в небольшой деревеньке по дороге. — Или командир думает, что дорога подсохнет за ночь?
— Не подсохнет, — согласился десятник. — Но завтра мы натаскаем бревен из леса и соорудим небольшой мосток через жижу. Людей у нас много, должны управиться.
— Проще съездить в ближайшую деревню, — предложил какой-то молодой всадник явно расстроенный решением командира. — Наберем мужичья, инструментов и нескольких быков с телегами пригоним. Всяко быстрее выйдет, чем самим возиться!
— Не нужно. Добровольно с тобой никто не пойдет. Силой заставим — поднимут вой. Да и вряд ли королю Тускена понравится, что мы его народ гнобим. Разве только заплатим деревенским…
В толпе зароптали. Интендант возмущенно упер руки в бока. Валиадо мрачно улыбнулся. Никто не хотел тратить монеты на столь неблагодарную затею. Но рубить лес всадникам хотелось еще меньше…
— Есть обходной путь, — негромко проговорил один из мечников. От других наемников его отличало то, что поверх кольчуги он носил потертый табард с вышитым на груди гербом Каолита.
— Что ты сказал? — переспросил маг.
— Говорю: есть другая дорога — через Мон-на-Мор. Место тихое, дороги сносные. В прошлом году, когда еще к вам не прибился, охотился за разбойниками в тех краях. Только заплутать легко. Сами не пройдем.
— А проводник на что?
— Не-не, мы так не договаривались! — неожиданно заголосил проводник. — К руинам не пойду. Там призраки водятся.
Десятник заржал. Остальные поддержали командира хохотом и колкостями. Даже Тайшао не сдержал улыбки.
— Старик, мы не боимся призраков! — давясь смехом, проговорил тот самый всадник, что предлагал съездить в деревню. Его ладонь легла на рукоять меча. — Я ж говорю — годом раньше мой отряд разбивал там бивуак. Самое страшное, что может с тобой случиться — подотрешь задницу борщевиком. Его там мно-о-ого растет.
— Верно, — все еще давясь смехом, десятник утер слезы. — Духов боятся малые дети да вислоухие селяне. Что за Мон-на-Мор? Кто знает?
— Развалины. Глыбы песчаника, остовы башен, плющ, вьюн, пыль и бурьян, — принялся объяснять маг. — Раньше там был город… не скажу точно — чей. Может даже одного из мертвых народов.
— Руины как руины, — пожал плечами мечник в табарде. — Помню, что было холодно и сыро. Сквозняки. Ничего особенного.
Десятник хмыкнул, развернул коня и подъехал к проводнику. Свесился с седла. Глаза воина оказались на уровне глаз старика.
— Проведешь нас к развалинам? Или утереть тебе сопли и дать на прощание кусочек жженого сахара? Решайся. Ты давно вырос из детских штанишек.