Взметнулся полог, двое мужчин соскользнули в бурую дорожную жижу.
— Да и хрен с ним! — Один из них, длинноволосый здоровяк в поношенном кожухе и мешковатых штанах, заткнул за пояс топор. — Надоело трястись в твоем поганом сарае на колесах…
— В следующий раз верхом на осле поедешь, рожа бесстыжая! — толстяк погрозил кнутом.
— Заткнитесь уже, трепачи, — третий, немолодой коротышка с охотничьим ножом в руках, указал острием внутрь фургона, — кончаем страшилище и едем домой. До утра хочу свалить из Тускена. Желательно — с деньгами.
Возница слез с козел, принялся помогать подельникам. Они с большим трудом выволокли из повозки огромный тюк. Кукловод вздрогнул — с одного конца тюка торчали ноги.
Толстяк мотнул головой в сторону леса. Мужчины потащили пленного к деревьям. Валиадо даже привстал, чтобы получше разглядеть происходящее. Ему вдруг стало не по себе. А случайно ли он оказался тут, у дороги? Ведь здешние леса густые и территории занимают настолько огромные, что в них можно плутать до бесконечности. И все же он здесь. Что если тень гнала именно сюда? К размытому тракту?
Пленник отчаянно дергался, что-то хрипел. Кукловод, спрятавшись за широким стволом дуба, продолжал наблюдать за происходящим. Длинноволосый душегуб вытащил из-за пояса топор, примерился и крепко приложил связанного обухом по голове. Тот содрогнулся, зарычав от боли, но дергаться и биться в путах не перестал, чем изрядно удивил Валиадо. Удар-то увесистым был.
Сглотнув, кукловод прикрыл глаза и призвал дар. Разум здоровяка открылся даже легче обычного, нарисовав полную ненависти картину.
Молоденькая красивая девушка, ряды деревенских домов, речка… Перекошенное лицо пленника, — не такое, изуродованное шрамами и залитое кровью как сейчас, а чистое лицо обыкновенного юноши. Он улыбался…
Мысли развернулись в другую сторону: Кровь, меч, выскальзывающий из ладони, полные боли и отчаяния глаза верзилы, два тела возле его ног. Парня обступает толпа. Горят факелы, где-то вдали горько плачет женщина…
Валиадо встряхнул головой, освобождаясь от плена чужих мыслей. Внутри здоровяк клокотал от чувств! Ничего подобного кукловод никогда не ощущал в людях, никто не мог делиться с ним воспоминаниями. Закусив губу, сосредоточился на коротышке, занесшем над жертвой нож. В последний миг рука убийцы дрогнула, и вместо того, чтобы прикончить здоровяка, ударила длинноволосого в живот. Взвыв, подельник уронил топор и повалился на землю. Коротышка отточенным движением перерезал себе горло, захлебываясь кровью, рухнул на спину.
Крик, наполненный ужасом, разлетелся над лесом. Грузный возница взлетел на козлы. Щелкнула плеть, повозка рванула вперед, разбрызгивая грязь и дико раскачиваясь на ухабах…
Валиадо сплюнул кровь — прокусил губу насквозь. Глубоко выдохнув, как после тяжелой работы, оттолкнулся от дуба и поплелся к пленнику. Тот, ворочаясь в луже крови, негромко всхлипывал.
— Сейчас-сейчас, — приговаривал кукловод, вспарывая путы ножом. — Да не дергайся! Я помочь хочу.
Он попытался завладеть разумом брыкающегося парня, и… ничего не получилось. Здоровяк, казалось, оградился непробиваемой стеной.
— Клогарт, говоришь?
Пришлось изрядно потрудиться, прежде чем кукловод разжег огонь. Хорошо еще, что у убитых нашелся мешочек с кресалом и сухим трутом. Ветви кругом были сырые, горели плохо, но давали хоть какое-то тепло.
Валиадо уже порядком подзабыл, что это такое — греться возле костра.
— Ларт Клогарт. Из города Саарша, что у границы королевства Ит и Хехора. — Парень был необычным. Курчавые волосы редкого серо-пепельного оттенка, круглое лицо, чуть раскосые зеленые глаза. Поразительно высокий и крепко сложенный. Пожалуй, Валиадо не встречал никого выше. Плечи как у кузнеца, ладони широкие, мозолистые. На пахаря или лесоруба этот молодой мужчина не походил. Да и на гребца — тоже.
— Ты разбойник? — Валиадо подбросил в огонь более-менее сухих веточек, собранных под деревьями.
— Нет, — клацая зубами, выдохнул Ларт. — Рубака… был им, во всяком случае. До вчерашнего вечера. Кто теперь — не знаю.
— Неужели? — удивился кукловод. Он почувствовал легкий укол зависти. — Нужно очень постараться, чтобы влипнуть в такую заварушку, будучи учеником университета.
— Я не ученик, — нахмурился Клогарт, — а полноправный брат ордена! Самый молодой за всю историю университета, между прочим. Мне было девятнадцать лет, когда получил кольцо. До вчерашнего дня у меня их было три.