В пути нас настигли неприятные слухи. Поговаривали, что во время последней зимней охоты, ежегодно устраиваемой царем, едва не погиб наследник. Здесь, правда, к единому мнению рассказчики не приходили: то ли лось сшиб Эринвальда с коня, то ли, во что верилось с трудом, скакуна убили стрелой; еще что-то говорили о колдунах, но это справедливо сочли враками. Царевич отделался ушибами и ссадинами, но суеверный северный народ мигом возроптал — плохой знак! Боги шлют предупреждение смертным. Царю следует наследника беречь, а не таскать за собой по лесам да лугам, где подкарауливает смерть. В этом-то и крылась еще одна особенность Хеленнвейса — самодержец здесь… если не собственность народа, то очень близок к этому понятию. В любой день, ночью или ранним утром, подданные вправе позвать его на лобное место, где каждый может задать все интересующие вопросы или же дать совет.
Вопреки опасениям, метели не торопились заваливать землю снегом. Скорее даже наоборот — сделалось чуточку теплее, и на тракте, заботливо расчищаемом оррами, осталась лишь тонкая наледь.
— Как раз поспеем к празднику Меда и Пряников, — усмехался Призрак, глядя на тянущиеся вдоль дороги насыпи щебня. — Мы уже находимся неподалеку от бассейна руд. Видите, сколько щебенки? Это оррам оставляют, чтобы могли в дело пустить, когда тракт латают. Эх, с удовольствием заглянул бы в Кворд, повидать приятелей, да вот только неохота рисковать.
— Может, поедем по Старому тракту? — предложил Тарий. В этот раз править лошадьми выпало Мелгеру, поэтому оба друга находились в повозке. — Пока не метет, можно выиграть еще недельку-другую.
— Опасно, — многозначительно ответил Деррик. — Слишком много дикой земли придется пересечь.
— И?.. — непонимающе вскинул бровь Лавитри. — Зато там Бор и Ставень вдоль дороги, обе крепости имеют гарнизоны в полсотни человек в каждом, и монастырь блаженного Эрхаруса. Что тебя пугает?
— Мы не знаем, где еще могу оказаться статуи. Почему-то мне кажется, что местность, где почти не осталось поселений, идеально подходит для площадки «перехода».
— Ты становишься осторожным, — не без ехидства заметил бывший мастер. — Возраст?
— Здравомыслие — единственная достойная плата за безвозвратно уходящие годы, — с усмешкой ответил Призрак. — Странно, но чем дряхлее становится мое тело, тем больше начинаю его беречь. Но вот парадокс — вместо того, чтобы вернуться домой, трясусь вместе с вами в повозке.
— Значит, не такой уж ты и замшелый валун, — подытожил Тарий. — Ладно, поедем дальше по Центральному тракту.
Вопреки ожиданиям, столицы севера я так и не увидел. Кто знает, на счастье или на беду, но оказалось, что царская чета на время покинула Визмерград, остановившись в городке Эрьярград, что примостился на берегу довольно живописной реки Эрья. Там, как удалось выяснить у местных жителей, монарх давно облюбовал детинец, окруженный яблоневой рощицей. Правда, раньше прибывал в город только летом, и надолго не задерживался.
Известиями мы разживались по дороге — благо в трактирах и на постоялых дворах болтливого народу всегда хватает. Деррик развернулся во всей красе. Он сумел бы разболтать даже мертвого, если понадобится. А уж как вел себя с завсегдатаями! Тут впору научный трактат писать. Когда надо — льстил, покупал выпивку и закуску; пару раз ему пришлось изрядно помахать кулаками, без большой крови удалось обойтись, но ссадин и синяков понаставил супостатам с избытком, да и сам получил немало. Тогда же выяснилось еще кое-что — Призрак не просто умел и любил драться, он достиг в этом искусстве небывалых высот.
Обычно Призрак управлялся сам, после чего пропускал кружечку-другую с недавними недругами, и всегда получал то, чего хотел.
Эрьярград мне понравился сразу. Он возвышался на крутом берегу, с двух сторон окруженный речною петлей, грациозный и красивый. Не твердыня — наследие Великой Бури, — а самый обычный городок. Это-то меня и порадовало! Страшно надоели массивные каменные громады, окруженные рвами, утыканные сигнальными и стрелковыми вышками.
От тракта к городу тянулась вымощенная плитами дорога, вдоль которой были высажены березы. Она упиралась в широкие створки ворот. Три невысокие бревенчатые стены придавали городу форму треугольника, что довольно редко встречалось на западе, а на севере уже стало чем-то вроде традиции. По углам возвышались высокие столбцы, украшенные громадными деревянными головами медведей и обвязанные многочисленными атласными лентами, трепетавшими на ветру. Небо над Эрьярградом заволокло дымом печных труб и главной достопримечательности города — до приезда царя она таковой являлась, по крайней мере, — пекарни семейства Орталь.
Детинец располагался у восточного угла стены, на самой высокой точке холма. Большинство окон выходило на реку и ярок, что раскинулся на другом берегу. Строение окружали купы деревьев.
Город бурлил жизнью. Зима смилостивилась и подарила лишнюю неделю без метелей и яростного ветра.
— Славное местечко, — усмехнулся Тарий. — Помню, гуляли на свадьбе у Харбора Красного, так ему на корабле к фьорду каравай здешний привезли. Просто чудо! Неделю в полотне провел, а на вкус — словно только из печи вынули.
— И я помню, — Деррик потирал скулу, на которой красовался огромный синяк, полученный в последней стычке. — Я после празднества три дня болел… Как думаешь, почему царь здесь квартирует? Скоро метели, а он, насколько понимаю, покидать Эрьярград не собирается.
Меня раздражала манера Призрака задавать все важные вопросы закадычному дружку. Нас для него вообще не существовало. И, что бесило больше всего, в некоторых вещах мнение других его нисколько не трогало. Как решил — так и будет.
— В любом случае, — ответил, немного подумав, Лавитри, — это нам только на руку. Не придется тащиться в столицу. Да и претендентов на путешествие к Одинокому Стражу тут всяко поменьше будет.
Мы остановились в просторном съемном особняке. Платить за него выпало на долю ордена, так как Тарий хотел немного поберечь «живые» деньги и наскоро состряпал расписку в гильдии Накопителей.
Перекусив и разобрав пожитки, приятели отправились в резиденцию монарха. На севере наш орден был в почете, чего не скажешь о магическом, и пользовался у царя определенной любовью и уважением. Оказывается, его отец провел в университете два года, перед тем как надел корону, и даже умудрился собрать четыре серебряных кольца, проиграв всего два. На том дуэли решено было оставить, так как пришло время перенять бразды правления.
Пока Нисси и Лоббер приводили жилую комнату в порядок и возились с очагом, мы с Мелгером устроились покурить на заднем дворе. Кругом громоздились снежные сугробы, так что предстояло еще изрядно помахать лопатами.
— Думаешь, сумеют уговорить царя и советников? — спросил мой друг.
— Уже не знаю, чего от них можно ожидать, — табак на севере оказался гораздо хуже западного, но выбирать не приходилось. — В Деррике загадок столько, что не перечесть. Не удивлюсь, если Деметрей его давнишний приятель.
— Тайдеона, конечно, себя превзошла, — Мелгер нервно хихикнул. — Вот куда, спрашивается, она отправилась? Ради чего?
— Говорит, что хочет понять тайну роз, — я пожал плечами, потому что до сих пор слабо понимал ее мотивы.
Какое-то время мы просто молчали, наполняя воздух горечью табачного дыма, и глядели на заснеженные крыши разноцветных домов. Где-то на другом конце города чадила пекарня, в конюшне неподалеку протяжно скрипела пила. И тут Мелгер выдал такое, отчего мне сделалось не по себе:
— А что если… — он поглядел на трубку, продолжил: — А что если на уме у нее нечто другое?
— К примеру?
— Мы же не знаем, на самом ли деле Тай не сумела перевести письмена. Нам-то она говорит одно, но кто ж поручится, правда ли это?