Тайдеона прикинула, стоит ли ей оставаться в деревне с тремя охотниками. Никаких притязаний она не боялась, колдовство служило надежной защитой, просто не хотелось терять лишний вечер. Халупы не казались обжитыми, скорее всего в них сыро и холодно. Да еще и дрова, по всей видимости, придется таскать самой.
— Я выйду немедля, — заявила колдунья. — Только кое-какие вещички здесь оставлю, а потом, когда буду возвращаться, заберу.
— Это уж как душеньке твоей угодно, — пожал плечами старейшина. — Только учти, придет время снегопадов — перевал превратится в ледовую горку. До весны выбраться отсюда не сможешь.
Тайдеона брела через реденький пролесок, увязая по колено в сугробах. Хорошо еще, что догадалась большую часть поклажи оставить в охотничьей деревушке, иначе пришлось бы бросить все прямо здесь, в глуши. Живот недовольно и голодно урчал, колдунья уже успела не раз помянуть о том, что так пренебрежительно отнеслась к предложению охотников. Сейчас о горячей козлятине можно было только мечтать.
Деревья здесь росли невысокие, кряжистые. Березок почти не встречалось, все больше осины, дикий орешник и ели. Солнце скрылось за тучами, поднялся ветерок, мир быстро тускнел, готовясь к встрече с ночью. Тай решила, что следует поспешить, ибо очень не хотелось плутать в темноте. В лесу она была от силы трижды, да и то в сопровождении умелых проводников. Теперь же приходилось целиком и полностью полагаться на ориентиры, названные охотниками. И если треугольный камень и три переплетающихся ветвями дерева она уже прошла, то никогда не замерзающее озеро ей так и не встретилось. А по времени должно бы…
Девушка ненадолго остановилась. Дыхание паром вырывалось изо рта, холодный пот выступил на лбу и спине. Она знала — нет ничего опаснее, чем вспотеть на морозе. Следовало бы скинуть плащ, он сделался тяжелым от налипшего на полы снега, от растаявших снежинок, впитавшихся в толстую шерсть, но тащить его все равно пришлось бы на себе, так что Тай решила продолжить путь. Колдунья жевала снег, когда сильно хотелось пить, однажды даже обтерла им лоб и щеки. Лицо горело, идти становилось все труднее и труднее. Тайдеона привалилась к стволу орешника. Дикого, покрытого сверкающими льдинками и серым лишайником.
— Это… тяжелее… чем казалось вначале, — пробормотала колдунья, закрыв глаза.
Она пожалела, что не так сильна в лекарском ремесле, как некоторые ее сородичи. Вернее, абсолютно бессильна. Здесь даже крылась какая-то злая насмешка судьбы: Тай легко может снести с лица обжитых земель дом, а вот восстановить собственные силы — нет. Конечно, можно было бы днями напролет просиживать в библиотеках университета, не вылезать из тренировочных комнат и все свободное время тратить на изучение человеческого тела и всех возможных способов его излечения, но это так скучно!
Тайдеона с удивлением обнаружила, что умудрилась задремать. Стоя, как лошадь. Узлы выскользнули из пальцев, шлепнулись в сугроб. Капюшон спал с головы, волосы покрывали мелкие снежинки, что ни с того ни с сего начали сыпать из тяжелой, рыхлой тучи.
Девушка оттолкнулась от ствола и поплелась дальше. На несправедливости жизни можно жаловаться сколько угодно, а идти надо. К тому же снежинки начинали сыпать чаще. Так и метель разыграться может…
И тут Тайдеоне показалось, что неподалеку скрипит снег и раздается звонкое пение. Нет, не показалось — немного поодаль, где меж рядов деревьев виднелся просвет, ярко горел огонек. По сугробам, ловко семеня ножками в нелепых обмотках, на снегоступах из лапника шла девочка. Тулуп на ней был неказистый, но, это сразу стало заметно, теплый. Шапка беличьего меха, за спиной — плетеная из ивовых прутьев котомка. В одной руке большой фонарь, в другой большая и толстая палка.
— Эй! — крикнула Тай, подивившись, насколько сильно охрипла. — Девочка, подожди!
Дите остановилось, недоуменно посмотрев на источник шума. Их разделяло порядка двадцати шагов, так что тщательно рассмотреть друг друга они не могли. К немалому удивлению колдуньи, девчушка не испугалась незнакомки, не бросилась бежать, как поступило бы большинство детишек ее возраста, а остановилась, приподняла над головой фонарь и покачала им.
— Идите ко мне! — крикнула она. Голосок звенел как хрустальный колокольчик.
Тайдеона чувствовала себя немного глупо, когда неуклюже пробиралась к ней. Взрослая девушка, почти женщина, а так обрадовалась встрече с какой-то соплячкой, которая в младшие сестры ей годится. Но главное: появилось странное чувство защищенности от вечернего леса, холода и, чего всегда больше всего боялась Тайдеона, — одиночества. Любую напасть можно пережить, когда рядом есть друзья и любимые. На них можно сорвать злость, обвинить в собственных провалах и, к чему она прибегала крайне редко, поплакаться в жилетку. Они всегда поймут и простят, разделят ношу.
— Фу, — Тай утерла жестким рукавом распаренное лицо. — Никогда бы не подумала, что на морозе можно так вспотеть. Да от меня пар валит! И воняет, наверное, как от лесоруба.
Девчушка улыбнулась. Зубы белые, остренькие, как у белочки, курносый нос, крупные изумрудного цвета глаза. Она втянула носом воздух, ответила, чуть подумав:
— Нет, от лесорубов пахнет лучше. Хвойной смолой и стружками. А от вас, тетенька, чем-то сладким… слишком сладким, надо сказать.
Теперь настала очередь улыбаться Тайдеоне. Ей эта девчушка уже нравилась — такая за словом в карман не полезет, не то что тихоня и зубрила Клифорт. Именно от серых мышек следует ждать беды или подлости, за ними не станет! А человек, вот так открыто улыбающийся, и не стесняющийся говорить незнакомке правду в лицо, не обманет.
— А что это вы, тетенька, делаете в лесу? — девочка нахмурила брови, став до забавности похожей на взрослую даму, отчитывающую нерадивое дитя. — Разве вы не знаете, что по ночам здесь опасно? Тут волки и горные кошки.
— Поверь, дорогуша, мне совершенно ничего не грозит. Для котиков и волков я гораздо опаснее, чем они для меня. А вот что здесь делаешь ты?
— Яйца собирать ходила, — важно ответила та. — Дубовицы, это птички такие, вечером улетают из гнездовий. Только тогда можно подобраться к яйцам. Они крупные и вкуснее куриных. Вот.
Она каким-то невообразимым движением вытащила из корзины большое пятнистое яйцо в шершавой скорлупе. Затем, когда сочла, что незнакомка достаточно на него насмотрелась, спрятала обратно.
— А волков я не боюсь. У меня палка есть. Да и вообще, не трогают они меня. Никогда.
Тай изумленно приподняла бровь. Девочка привирала, что, несомненно, поднимало ее в глазах колдуньи.
— Ну, раз так, ты меня защитишь, — улыбнулась Тайдеона. — Я ищу Березовый Пригорок, ты, случаем, не оттуда?
— А то! — кивнула девочка. — Здесь больше никто не живет. Только лагерь охотников неподалеку и наша деревня. Меня, кстати, Эрда зовут.
— Очень приятно, Эрда. Я — Тайдеона. Маг.
Девушка открыла рот, да так и осталась стоять, недоуменно разглядывая незнакомку. Видно, даже такие бесстрашные болтушки и живчики боятся магии. Народ обжитых земель запуган Бурей, даже минувшие столетия не смогли исправить этого. А в глуши, куда новости из больших городов почти не доходят, этот страх намного глубже.
— Боишься? — с вызовом спросила колдунья.
Этот ход себя оправдал. Девчушка хмыкнула, гордо выпятила нижнюю губу и произнесла:
— Я никого не боюсь. Мой отец — лучший воин в деревне. Брат — зоркий стрелок. А мать — красавица. Разве может меня испугать простой маг?
— Простой — нет. А я не совсем простой. Смотри, какая могучая магия! — Тайдеона скосила глаз к носу. Девчушка захихикала. — Ладно, Эрда, давай-ка поспешим в деревню. Я устала, замерзла и есть хочу. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя слопал в лесу голодный маг?
Они выбрались к озеру на диво быстро. Оказалось, что Тай шла совершенно в другую сторону. Над темною водою стелился вязкий пар, у травянистого берега снег таял, впитывался в землю, образуя настоящую топь. Там было много старых, дряхлых плакучих ив, склонивших ветви к озерной глади. Воздух был горячим, влажным и неприятным. Да и само озеро производило какое-то гнетущее впечатление.