Сумку с золотом, ценными кристаллами и всякой мелочёвкой вроде травок, корешков семечек и тому подобной дрянью я кинул на кучу кирпича, а сам взял кирку, лопату, писало и пошёл в грот. Копьё я в этот раз оставил возле тела врага. Мне кажется, копью так хотелось. Работы мне предстояло ещё очень много.
Когда я пришёл в грот и нашёл тело, я обнаружил, что вся кровь уже впиталась, или что-то её впитало себя. Я подумал, что это хорошо, ведь я не поскользнусь на луже и расшибусь о камни. Киркой я начал ковырять пол возле одной из стен. Адамант легко справлялся с пористой породой, поэтому особых усилий я не испытывал. Когда яма была уже примерно по колено, а по площади в неё можно было бы запихнуть небольшой автомобиль, я начал перекатывать тушу в яму. В итоге она упала на спину, лапами кверху. Был отчётливо виден разрез от копья. Я не знаю, что на меня нашло, но я спустился в яму, и залез в рану рукой. Я лез всё глубже и глубже, пока не нащупал ещё тёплое сердце. Я крепко сжал его рукой и потянул наружу. Сердце с неохотой поддавалось, я думал, что вот уже оно выскользнет из пальцев, но тем не менее я выдернул его из теля, разорвав рану ещё больше. Сердце мишки было огромным, чуть ли не с коровье размером, а рана, проходящая сердце насквозь, ещё кровоточила. Сосуды свисали скрученными шлангами, от этого вид был ещё более мерзкий. Внезапно между моих лопаток похолодела, пятки стали мокрыми, я не мог себе поверить – сердце один раз сократилось, и снова замерло! А ведь этого не может быть! Ведь я отрезал голову от трупа, снял с него шкуру, и это было почти два часа назад! Я держал сердце дрожащими руками, и увидел, как оно сократилось ещё раз… А рана в сердце на долю миллиметра срослась. Не зная, что делать, я поднёс сердце к копью, чтобы разрезать его на куски, но тут копьё выгнулось и впилось в сердце своим наконечником, перекладина наконечника вытянулась, и как когтями обхватила сердце, а висящие концы шнурков впились в сердце как болотные пиявки. Я не мог оторвать руки от сердца, она как будто приросла н нему, я только сильнее сжимал пальцы. Краем глаза я видел, как труп мишки начал дёргать лапами, как будто пытался встать, но у него ничего не получалось. Видимо я очень правильно отрезал голову от медведя и сжёг её на костре, иначе я не знаю, что меня ожидало бы в пещере. Сердце медведя уменьшалось в размерах, с становилось всё твёрже, я как заговорённый сжимал его в руке, посматривая временами на тело в яме. Оно уже не дёргало лапами, а как-то растеклось, замерло, что больше соответствовало его состоянию, и вот, когда я, наконец, почувствовал, что могу отпустить руку – всё закончилось. Копьё снова выпрямилось, перекладина вернулась в своё прежнее состояние, а шнурки безвольно повисли вдоль древка. Только клык медведя покрылся красными прожилками, с мне казалось, что он стал немного светиться. Я разжал пальцы, и на моей ладони увидел крупный, с большую сливу размером, тёмно-бардовый, как венозная кровь камень. Я присмотрелся к нему: «Камень души Маатхи, накапливает энергию, и отдаёт её хозяину.» Хозяину? Что ж. Я взял писало, и начертил на камне: «Тор». Камень ярко вспыхнул, потом поменял свой цвет к мутного кровавого на прозрачный алый. Присмотрелся ещё раз: «Камень души Маатхи. Принадлежит Тору».
– Про, а что мне делать с камнем Души?
– Можете поместить его на оружие, тогда во время боя, в критический момент поверженная Душа усилит ваш удар. Или на броню, тогда Душа защитит вас от разящего удара.
– А если на цепочку на шею?
– Тогда, в момент, когда силы начнут оставлять вас, камень вернёт их вам.
– Понял. Спасибо.
Хорошо. Значит научимся делать ювелирку. Насчёт цепочки, это я погорячился, а вот обруч, типа короны, вполне можно сделать. Планов всё больше, но реализация постоянно притормаживает. Теперь мой пуль лежит к месту «погребения». Что-то мне подсказывает, что не всё так просто с этим топтыгиным.
Останки медведя за закидал камнями, вывороченными из ямы валяющимися вокруг, потом лопатой сгрёб мелкий мусор из пыли и каменного крошева, и окончательно прикопал мишку. Запах понемногу стал выдуваться ветерком, тянущимся от входа. Пещера стала похожа на ту, которую я знал. На стене около мишкиной могилищи я нацарапал писалом «эпитафию»: «Здесь упокоены останки великого Маатхи, сокрушённого богом Тором, и отдавшим последние почести своему врагу. Ибо живого врага мы можем ненавидеть, а поверженного должно уважать». Радужные переливы прошли по надписи, руны выстроились в ровные колонны и образовали вычурную рунную вязь. Могила Маатхи покрылась серебристой дымкой, и на её поверхности образовался небольшой зелёный кристалл. Я взял его в руку и присмотрелся:
«Кристалл чистейшей воды. Благодарность Маатхи»
Ужасный Маатхи был побеждён в битве с молодым богом Тором, но Тор победив Маатхи отдал последние почести побеждённому и с достоинством похоронил его. За это Маатхи, уходя навеки в земли вечной охоты одарил своего врага частью своей силы, которая всегда поможет ему в трудную минуту.
Я не знал, что думать, но не смог ни чего сделать, только поклонился могиле и сделал шаг назад. Серебристая дымка так и осталась над насыпью. Думаю, что тут теперь будет подобие святилища Маатхи, и когда-нибудь все охотники будут приходить сюда и просить помощи у великого воина и охотника. Мысли в голове стали печальными, я не захотел больше искать золото, нужно пойти закончить с ещё одним скорбным делом. Я протянул руку к копью, и вместе мы пошли к выходу из грота.
Подходя к полянке, я понял, что костёр прогорел. Я подошёл к кострищу, и увидел немного вросший в землю чёрный камень, с начертанными на нём рунами. Рядом с камнем серый и потрескавшийся череп медведя. Я машинально пнул его кончиком ботинка, и на моих глазах череп рассыпался в прах, а на его месте оказался чёрный как уголь-антрацит кристалл, поблёскивающий переливающимися гранями. Я поднял его и присмотрелся повнимательнее: «Камень души неназваного охотника». Вот как значит. И что теперь делать? Я посмотрел на камень, на «надгробие», и со всей силы припечатал камень о чёрное надгробие. От удара камень разлетелся разноцветными брызгами, а осколками я поранил руку, и несколько капель упало на плиту, смешавшись с осколками. Дальше было непонятное. Из надгробия стал подниматься небольшой туман, который постепенно уплотнялся, пока не стал напоминать человека-неандертальца. Когда образ сформировался окончательно, призрак полупрозрачными глазами уставился на меня.
– Про, помогай уже! Чего надо делать? Чего я сотворил? – У меня начали трястись коленки, а кончик члена, до этого свободно болтавшийся между ног неожиданно похолодел.
– Примите решение. Что вы хотите сделать с аборигеном? Отпустить в великое ничто, или дать жизнь и оставить себе в услужение?
– А отпустить нельзя? – у меня начали трястись коленки, что ж происходит то?
– Нет, отпустить нельзя. Он привязан к вам божественной кровью. Вашей кровью.
– Тогда пусть живёт.
– Тогда дайте ему имя, и прикажите следовать за вами.
Понятно. Да уж, дело приобретает странный оборот. Начинается настоящее фентези. Перерождаются покойники, чудят духи, работает магия. Почему так? Почему мир стал развиваться по этому непонятному пути? Ведь так не может быть. А почему не может, во он бестелесный дух стоит, и пятится на меня.
– Ну пойдём, друг Гаврила, подумаем, что с тобой делать. – я назвал неандертальца Гаврилой, потому что он мне напомнил большую Гориллу, но сделал я это не нарочно, а ради шутки, потому что не придумал ещё ему имя, но система решила по-другому:
– Вы дали имя человеку. Теперь у вас есть раб Гаврила. Мужчина-охотник. Заботьтесь о нём.
– Гаврила? – а удивлённо посмотрел на духа, который начал терять прозрачность, и стал обретать реальные формы. И когда дух перестал быть таковым, камень, на котором он стоял лопнул, а затем рассыпался в песок.
– Про, что мне делать с ним дальше?
– Прикажите следовать за вами. Учите его, и он станет вашим помощником.
– А я могу давать ему приказы? – у меня появилась одна мыслишка
– Можете. Только не сложные. Он ещё слишком первобытен.
– А что, он может поменяться? – я усмехнулся