— Я хотел бы предложить в кандидаты на обучение своего человека, члена Гильдии Уильяма МакДональда. Он уже доказал свою верность и ценность во время сурового испытания этой весной и будет чтить Орден. Поддержит ли его кто-то?
В комнате раздались приглушенные голоса. Я затаила дыхание, крепче сжимая руками холодный металлический каркас на коленях. Я вдруг вспомнила, что куб у меня на коленях — это бомба, и вздрогнула. Я погладила её как собаку и поняла, что окончательно выжила из ума.
Кто-то должен поддержать выдвижение Уилла. Все рухнет, если этого никто не сделает.
Голоса уступили неловкому молчанию.
Наконец, поднялся другой мужчина — большой, дородный человек с небритым лицом и косматыми черными волосами, которые он, похоже, отрастил по небрежности, а не намеренно. Он был одет в красно-синий килт и чёрный шотландский берет с белой розой, набекрень лежавший на его густых волосах.
— МакДональд, да?
Уилл поднял на него взгляд. Казалось, они оценивали друг друга.
— Он кажется крепким молодым парнем. Я бы хотел предложить ему место на Литейном заводе, — шотландец продолжал стоять. Несколько пожилых мужчин кивнули, как будто это разумное предложение. Но это совсем не разумно. Уилл не бывал в Шотландии с шести лет! Ему там не место.
Моё сердце гулко заколотилось, и я почувствовала, как к лицу приливает жар. Литейный завод был плавильной фабрикой и кузницей для всего Ордена. Каждая часть, каждая шестерёнка, необходимая Развлекателям для их изобретений, выпускалась Литейным заводом. Его переполняла орда полудиких потомков бывших якобитов, которые после поражения при Каллодене нуждались в работе вместо гонений. В обмен на сохранение их тайны Развлекатели дали шотландцам возможность сохранить свои кланы и носить плед, и так родилось странное, но эффективное партнёрство.
Во всех остальных отношениях идея Литейного завода показалась мне изумительной, но завод находился в Шотландском нагорье. Если никто другой не поддержит обучение в Ордене, Уилл уедет из Лондона. Что станет с нами? Он не мог уехать. Не сейчас. Мы так близки к тому, чтобы создать совместное будущее.
Неправильно, что каждая моя мечта и надежда окажется разбитой вдребезги из-за этих чёртовых англичан, которые услышали фамилию МакДональд и решили поставить ещё одного проклятого шотландца на место на Литейном заводе вместо того, чтобы сделать его равным себе здесь, в Лондоне.
Я закрыла глаза и горячо помолилась, чтобы кто-то ещё, ну хоть кто-нибудь увидел потенциал Уилла. Я хотела встать и запротестовать от имени Уилла. Черт подери, я хотела, чтобы Уилл поднялся и запротестовал от своего имени. На кону стояло наше будущее. Я открыла глаза и посмотрела на мужчин, но никто больше не желал вставать.
— Я поддержу его, — поднялся рыжеволосый мужчина. Он был немногим старше Оливера. Моя голова закружилась от облегчения, когда я увидела, как мужчина дружески кивнул Оливеру.
— Тогда решено. У всех будущих новичков есть три дня, чтобы отметиться в Академии. У кого-нибудь ещё есть вопросы, требующие обсуждения?
Я ждала, что Оливер заговорит, но он что-то говорил Уиллу. Мужчина на трибуне поднял свою палку, и я запаниковала. Я встала на ноги.
— У меня есть, — сказала я. Каким-то образом мой голос пронёсся по всему помещению.
В комнате воцарилась тишина, и сотни глаз уставились на меня.
Оливер в шоке посмотрел на меня, затем быстро вскочил на ноги.
— Позвольте мне представить мисс Маргарет Уитлок. Она пожелала обратиться к Ордену по поводу исчезновения её дедушки Генри.
Я подняла подбородок и стала спускаться по ступеням, пока не очутилась на полу аудитории, менее чем в тридцати футах от трибуны.
Лысый пожилой мужчина со слишком большими ушами встал на ноги, его лицо покрылось красными пятнами.
— Это совершенно неподобающе! — взревел он, и его обвисшие щеки затрепыхались. — Какое у маленькой девочки может быть дело, стоящее того, чтобы отбросить почти триста лет достоинства и традиций? Если её что-то беспокоит, она должна сообщить об этом твоей матери, Оливер, или любой другой матроне Общества. Ей здесь не место.
Я крепче сжала бомбу, застыв и силой заставив себя посмотреть прямо на трибуну. Я не стану обращать на него внимание. Я боялась, что если посмотрю на него, то моё унижение и ярость пересилят здравый смысл, и я скажу что-нибудь, что его обвисшие уши не скоро забудут.
— А теперь послушайте! — выкрикнул Оливер. — Мисс Уитлок — последняя из родов Уитлоков и Райхлин, и из уважения к тому, что её семья сделала для Ордена, нам следует разрешить ей высказаться.