— Мне нужно масло для лепёшки, немного чая и варенья. А коль проголодаюсь, я съем ещё печенье, — одержимость превратила меня в поэта.
Разобравшись, как лабиринт из клапанов и пусковых сигналов можно связать с моими пружинами, я принялась трудиться над схемой нотных знаков, поскольку на тумблере они должны обозначаться выступами. Я практически довела себя до сумасшествия деталями.
К концу третьего дня, слава богу, у меня было нечто стоящее. Я посмотрела на лист бумаги со своими аккуратными рисунками и подробными нотами. Меня переполняла гордость, которую я не могла описать. Это нечто прекрасное.
Я осторожно скрутила большой лист в рулон и перевязала его розовой лентой, прежде чем встретиться с Бобом за конюшнями, чтобы он отвез меня на следующую лекцию. Я с трудом сдерживала волнение.
Путешествие до монастыря заняло немного времени. Было рано, и когда мы подъехали к потайному каретному сараю, Лондон едва открывал сонные глаза, чтобы поприветствовать солнце.
Я взлетела по склону, чувствуя себя птицей. Я не смотрела по сторонам и случайно врезалась в Дэвида.
Он поймал меня, не дав упасть, и крепко сжал мою руку, подождав, пока я встану на ноги. Мой рисунок упал на землю.
— Доброе утро, мисс Уитлок, — поприветствовал он, когда я потянулась за рисунком. Но он поднял его раньше меня. — Что это?
— Отдай это, Дэвид, — моё сердце заколотилось от страха и гнева, когда он снял ленту и развернул бумагу. Он не имел на это права. Крепко стиснув зубы, я протянула руку.
— Я только посмотрю, — он одарил меня улыбкой, полной высокомерия, и я ринулась за рисунком. Он грациозно повернулся на каблуках, чему либо научился на своих уроках танцев, либо у дорогого итальянского инструктора по фехтованию. Каждый раз, когда я подходила ближе, он умело делал ложный выпад в сторону. Его бледные глаза пробежались по моим рисункам, и полуулыбка, которую я нашла такой раздражающей, медленно исчезала.
В этот самый момент Сэмюэл и ещё четверо учеников подошли к Дэвиду с другой стороны. Мой страх перерос в панику, когда Сэмюэл подошёл к Дэвиду.
— Что у тебя там? — съязвил он. — Она захотела украсить птиц лентами и кружевами? — Сэмюэл подобрал брошенную ленту, словно охотничий трофей, и заглянул Дэвиду через плечо.
Когда его глаза скользнули по моему рисунку, жестокая улыбка исчезла с его лица.
Я не могла кричать или плакать. Я знала, что никоим образом не могу потерять контроль, иначе они получат именно то, что хотели. Им обоим больше всего на свете хотелось бы довести меня до ужимок маленькой девочки, позорно выпрашивающей игрушку.
— Я сказала — отдай это назад, — не знаю, где я научилась говорить таким тоном, но это явно не был голос отчаявшегося ребёнка. Парень из Ирландии и Ноа отступили на шаг, когда я угрожающе зашагала вперёд.
Дэвид казался опешившим. В этот момент Сэмюэл выхватил у него бумагу, едва не порвав. Я почувствовала резкий укол в груди и приготовилась защищаться от него.
— Отдай это мне. Сейчас же, — потребовала я.
Он сжал чертежи в кулаке и спрятал за спину.
— Что ты мне за это дашь? — в его глазах светилось безумие, когда он устремился вперёд, прямо ко мне. — Конечно, это стоит поцелуя.
Я отступила.
— Я слышал, ты делала гораздо больше с той цыганской дворняжкой, с которой ты водилась, — он усмехнулся. Я почувствовала, как моё лицо запылало.
— Оставь её в покое, Сэмюэл, — я обернулась, и Питер вышел вперёд. Он был намного ниже Сэмюэла, но что-то в его поведении изменилось, и он выглядел угрожающе.
— Ты собираешься драться со мной за это? — ухмыльнулся Сэмюэл, сжав кулак. — Хороший повод для смеха.
К моему удивлению, Питер остановился и откинулся назад, весело склонив голову набок.
— Нет, но я приму твоё первое предложение.
Парни во дворе взвыли как собаки, некоторые из них схватились за бока, сопя, покатываясь со смеху и давая друг другу пять.
Питер не сдавался, пока я пыталась справиться с внезапным смятением. Я уверена, что неправильно расслышала его слова. Совершенно точно, я неправильно расслышала.
— Что здесь происходит? — мы замерли, когда директор Лоренс царственно спустился по ступеням. Ничто не ускользнуло от его внимания, когда его невообразимо умный взгляд прошёлся по всем нам. Он подошёл к сыну и протянул руку.
Сэмюэл нахмурился, передав мои чертежи директору. Я затаила дыхание, когда директор схватил бумагу, чтобы разгладить самые сильные складки, а затем внимательно изучил её. Одна резко изогнутая бровь медленно поднялась. Он не отрывал глаз от рисунка.