— Бессмыслица какая-то, — казалось, он пребывал в искреннем замешательстве.
Это безумие. Питер не был диверсантом. Сама мысль об этом была абсурдной. У него точно нет причин для этого. Я доверяла ему, и будь прокляты все подозрения директора.
Наверху прохода закрылась дверь. Я проигнорировала это. Это не важнее, чем то, что я хотела сказать.
— Мне жаль, Питер. Ты прав. У меня нет причин не доверять тебе, — начала я.
Я услышала жестокий хохот позади себя и почувствовала укол страха. Я повернулась и посмотрела вверх, на проход между сиденьями. Там стоял Сэмюэл.
— Какая прелесть, — Сэмюэл сцепил руки под подбородком и заговорил тоненьким голоском: — «О, Питер, я так тебе доверяю!» Ты даже не знаешь его фамилии.
— Что? — я повернулась к Питеру. — О чём он говорит?
Питер не отвечал.
— Почему ты не скажешь ей, Питер? — Сэмюэл скрестил руки, и я поймала себя на том, что смотрю то на одного, то на другого, ища на их лицах ответы. Питер выглядел потрясённым… и виноватым. У Сэмюэла мелькнула жестокая улыбка, когда он продолжил: — Или мне следует называть тебя Рэтфорд?
Глава 18
Питер был наследником Рэтфорда. О Боже. Питер был наследником Рэтфорда. После пожара Рэтфорд взял меня к себе под видом горничной. В действительности он пытался заставить меня использовать ключ моего дедушки, чтобы помочь ему добиться успеха с машиной времени, которую он изобрёл и спрятал в руинах старого замка в Йоркшире. Всё, чего он хотел — это вернуться назад и предотвратить ужасную трагедию, но он не учёл, что его путешествие во времени могло бы изменить мир, каким мы его знали. Мой дедушка и ещё несколько человек заперли машину времени так, чтобы только дедушкин ключ мог открыть её.
Я была вынуждена остановить Рэтфорда любой ценой.
Именно моя рука разбила сердце машины. Я сыграла немалую роль в уничтожении лорда Рэтфорда.
Я ответственна за смерть члена семьи Питера, и что ещё хуже, я знала, что Рэтфорд получил Черную Метку, хоть на самом деле её заслуживал лорд Стромптон. Я не понимала. По идее, Питер не должен быть частью Ордена.
Вот, что имел в виду директор, когда говорил, что у Питера был мотив для саботажа.
Месть.
Я едва ли заметила движение. Я даже смотреть на Питера не могла, слишком охваченная шоком и ужасом.
— Уходи, Сэмюэл, — потребовал Питер, тяжело топая ботинками и поднимаясь по ступеням между скамеек галёрки. Я не могла не наблюдать за противостоянием со своего места в центре зала.
— С какой стати? — Сэмюэл вытащил из кармана жилета часы и небрежно завёл их. — Я имею такое же право быть здесь, как и любой другой, — он сунул часы обратно в карман и скрестил руки на груди.
— Потому что, если ты сейчас не уйдёшь, то я не могу гарантировать тебе, что через эту дверь ты выйдешь со всеми зубами, — ответил Питер.
Даже с моей точки обзора внизу лестницы Питер казался больше, более мощным, чем я когда-либо его видела. Сэмюэл по-прежнему был на полголовы выше него. Он смерил Питера глазами, затем поправил манжеты, как будто ему было все равно.
— Наслаждайтесь вечером, — сказал он, снисходительно кивнув мне головой.
С этими словами он вышел, пройдя по дорожке за верхним рядом сидений в проходе и направляясь к коридору, ведущему во внутренний двор.
Питер побледнел и снова спустился на пол прохода.
— Мег, — начал он, но я не хотела этого слышать.
— Ты солгал мне, — я посмотрела не него безжизненным взглядом. Это правда. Я не могла ему доверять.
Питер отшатнулся.
— Я не делал ничего подобного.
— Почему ты не сказал мне, что являешься наследником Рэтфорда? — мой голос звучал хрипло. Я пыталась взять себя в руки.
— Наши фамилии не должны иметь значения, — он переступил с ноги на ногу.
Я в неверии посмотрела не него.
— В тот первый день у нас состоялся целый разговор о том, кто ты и откуда, и ты не счёл нужным сказать мне, что ты наследник Рэтфорда? — мой голос эхом отразился от высокого потолка, и я прикусила язык. Поспешно вздохнув, я продолжила: — Как ты можешь говорить, что это не имеет значения?
Меня охватило ужасное предчувствие.
Он что-то скрывает…
Питер прищурился, его обычно милое лицо ожесточилось. Я узнавала взгляд его глаз. Я видела его прежде, это тёмное и расчётливое безумие.
— Моя фамилия ничего не меняет, — Питер согнул руку — ту, что была ранена.
— Неужели? — мои мрачные мысли вели меня по извилистой тропе, полной теней и сомнений.