Они тихо плелись по опушке леса, недалеко от хутора Бенедикта. На дорогу выйти не осмеливались, предпочитая держаться под сенью леса. Нога Тенгеля начала гноиться, лошадь хромала на три ноги, а дети ныли, что устали, голодны и больше не могут идти.
Вдруг Силье воскликнула:
— Смотрите! Там, у реки! Ведь это работник Бенедикта. Видите, вон он. Ловит рыбу.
Так оно и было. Все поспешили туда.
Старик был взволнован до глубины души. Удивился, как быстро выросли дети, поздравил с младшенькой и немного расстроился, что Суль его не узнала. Хотя что удивляться — в последний раз они виделись, когда Суль было только два годика.
— Как дела на хуторе? — наперебой спрашивали Тенгель и Силье.
— Плохо. Очень плохо, — работник сразу посерьезнел.
— Все умерли? — взволновалась Силье.
— Нет. Все живы. Но я больше там не работаю. Я ушел вскоре после вашего отъезда. Сил не было больше терпеть каргу Абелоне. Нашел работу на другом хуторе. Я слышал, что теперь в доме Бенедикта трудно удержать челядь.
— Вот, теперь я вспомнила! — рассмеялась вдруг Суль. — Ты ведь щекотал меня!
Старик просветлел в улыбке:
— Ага, наконец-то, озорница ты моя! Вот подожди, сейчас я тебя…
Суль подпрыгнула, защебетала и бросилась наутек, — совсем как в былые дни.
— Так Абелона все еще там? — прервал их Тенгель.
Работник прекратил игру:
— Да. И ее гнусные дети тоже. А Грету с Марией выгнали. Теперь они бродят как нищенки по деревне и по соседним хуторам. Им тяжко приходится.
— Боже, какой ужас! — заплакала Силье. — Такие хорошие, добрые женщины. Это просто невозможно. А господин Бенедикт?
— Ах, добрый господин в тюрьме…
— Что?
— Это случилось совсем недавно. Ему не слишком легко жилось под командованием Абелоны. Но он держался. — Работник склонился к ним и прошептал: — Ищите утешения. Крепитесь! На повстанцев донесли…
— Это Хемминг, — сквозь зубы процедил Тенгель.
— Я теперь знаю, кто же на самом деле является злым духом Людей Льда, — тихо сказала Силье.
— А когда кнехты пришли на хутор и стали расспрашивать о Бенедикте, Абелона очернила его, как могла. Хотела расправиться с ним раз и навсегда, ведь он был для нее вечной обузой. А сейчас господин Бенедикт в Тронхейме… В тюрьме… Все это очень печально.
— Просто ужасно, — всхлипывала Силье. — Тенгель, надо что-то делать.
— Да, да, конечно, — согласился он. Хотя что они могли сделать? Ведь их положение было ненамного лучше.
— Что, всех повстанцев арестовали?
— Боюсь, что да. Говорят, взяли Дюре Аулсона. На всех донес кто-то один.
Тенгель прошептал проклятия в адрес Хемминга. Глаза его метали молнии. Силье никогда еще не видела мужа в такой ярости.
Но он быстро овладел собой и снова обернулся к старику. В нескольких словах поведал о горькой судьбе Людей Льда. Работник был опечален.
— Мы хотели поселиться тут, на холме, где я жил прежде. Пока, во всяком случае, — продолжал Тенгель. — А там найдем что-нибудь получше и понадежнее.
«Но будем ли мы где-нибудь в безопасности», — подумал Тенгель про себя.
— Видишь ли, — удрученно сказал старик, — там, где ты жил раньше, сейчас живут другие люди. Боюсь, что в деревне вы не найдете места, где бы вы могли… — Он смущенно замолчал.
Тенгель глубоко вздохнул:
— Есть еще одно место, недалеко от Тронхейма, где я часто прятался. Детям там, конечно, придется не сладко, но что делать.
Старика попросили передать привет Грете и Марии. Они еще вернутся. Но будущее Тенгеля и его семьи было весьма неопределенно.
Беглецы продолжали свой невеселый путь.
Днем остановились на отдых в небольшой рощице. Нога Тенгеля опухла еще сильнее. Ехать верхом он отказался наотрез. «Пусть едут дети», — сказал он. Вообще-то он был прав, но Силье обозвала его упрямцем, глупцом, тщеславным дураком. Все были угрюмы. Что-то ждало их впереди?
Поздно вечером добрались до хижины, где Тенгель хотел заночевать. Да какая там хижина, скорее, шалаш, две стены которого стояли под углом друг к другу. Внутри держался стойкий запах плесени.
— Здесь никто после меня не бывал, — сказал Тенгель с наигранным оптимизмом. — Так что тут мы в безопасности.
Подавив горький вздох, Силье устроила детям кровать из веток и уложила их спать. Потом осмотрела ногу Тенгеля.
— Твоя нога выглядит ужасно. Тебе нужен покой, — произнесла она.
Тенгель испросил жену принести его «вещи». Она сразу поняла, что он имел в виду: мази и травы. Тенгель обработал ногу и вскоре погрузился в глубокий сон. Он не спал почти двое суток.
Лошадь паслась рядом, а кошка ушла на охоту.
Силье долго лежала без сна, напряженно думая. Страх не отпускал ее все эти годы. В темноте еще раз оглядела эту убогую хижину. Еды оставалось совсем мало, жить было негде. Прежде чем ее сморил сон, Силье приняла решение.
На следующий день она решительно сказала:
— Вы останетесь тут на весь день. А у меня есть одно небольшое дело.
— Что ты хочешь сказать? — негромко спросил Тенгель.
— Положение — хуже не придумаешь.
— Ну и?
— Спасение только в одном. В крайней нужде надо думать только о спасении. Согласен?
— Силье, не хочешь ли ты…?
Она улыбнулась:
— Нет. Если ты хотел спросить, не пойду ли я торговать своим телом, то нет. Но, может быть, я продам душу.
Он глянул в угол. Там стоял мозаичный витраж.
— Нет, не это. Доверься мне, Тенгель, я знаю, что делать. Я забочусь о вас, о Бенедикте, Грете, Марии. Как подумаю, что детям придется пережить еще одну такую же зиму… Еда кончается, рыболовных снастей у нас нет; ты едва можешь шевелиться. И я вижу только один выход. Я не уверена, что получится, но стоит попробовать. Я быстро вернусь. Может быть, уже сегодня вечером. Но не беспокойся, если приду только завтра!
Тенгелю не хотелось отпускать ее, но Силье проявила все свое упрямство и волю. И он, скрепя сердце, согласился.
— Силье, только не рискуй!
— Не волнуйся. Никто ведь не знает, что я тоже из рода Людей Льда.
— Но куда ты направляешься? На случай, если тебя долго не будет?
Она немного поколебалась:
— Я… я иду в Тронхейм. Найдешь меня там. Но не ищи раньше, чем через два дня.
Попрощавшись со всеми, Силье ушла.
Она шла по дороге, едва передвигая уставшие, стертые ноги. К счастью один крестьянин предложил подвезти ее до города, и она немного отдохнула и сэкономила время.
Силье страдала от голода и очень волновалась.
Вскоре она уже приехала в Тронхейм. Как давно это было! Прошло уже целых пять лет с того дня, как она покинула город. Вокруг бурлила и кипела жизнь, лавки ломились от товаров, мастеровые сидели у костров, кругом полно скота…
Силье даже не верилось, что это не сон, хотя никаких добрых воспоминаний, связанных с Тронхеймом, у нее не было.
А вот и ворота. Тут она обычно ночевала. Брр, какие же тогда были холодные ночи! А вот тут на нее набросился какой-то мужик, неожиданно появившийся из переулка. Она царапалась и кусалась как дикий зверь. С тех пор она научилась отбиваться от назойливых кобелей, что потом ей очень пригодилось в жизни.
В этот раз чума обошла Тронхейм стороной. На улицах не было видно ни одного трупа.
Силье упросила дорогу. И вот она уже у дворца барона Мейдена, с бьющимся сердцем стоит у ворот. Хватит ли у нее смелости?
Захотелось бежать прочь от этого места. Но тут перед глазами встали изможденные лица детей. А ведь будет еще хуже, если Силье сейчас не найдет в себе мужества… Увидела она и усталые, озабоченные глаза Тенгеля. Теперь он ничем не мог помочь ни ей, ни детям. Сейчас он выглядел так, как в самые тяжелые дни голодной зимы. Тогда лед на озере стал таким толстым, что нельзя было ловить рыбу; не осталось больше ни овец, ни зерна.
Глубоко вздохнув, она бессознательным движением погладила корзинку, что держала в руке, и постучала.
Дверь открыла служанка.