Шарлотта снова всхлипнула. Раз. Другой.
— О, Боже! Господи, спасибо тебе! — Шарлотта судорожно вздохнула. Раздался стук в дверь.
— Шарлотта?
Молодая женщина в ужасе подняла глаза, полные слез:
— Это мать! Нет, — прошептала она и побежала в будуар.
Мать дергала ручку двери:
— Шарлотта! Шарлотта! Что тут происходит?
— Ничего, мама. Мы просто разговариваем.
— Почему так долго? У тебя такой странный голос! Я могу войти?
— Подожди, мама. Я скоро спущусь. Пожалуйста, подожди меня внизу!
Ворча, мать удалилась. Шарлотта заперла вторую дверь.
— Это правда? — надломленным голосом спросила она. — Правда, что ребенок жив? Мой мальчик. Почему вы назвали его Дагом?
— Потому что я нашла его в темноте, и его необходимо было защитить от темных сил зла! А нашла его маленькая девочка. Я хотела идти дальше, но девчушка, которую я только что подобрала около мертвого тела ее матери, заупрямилась и захотела посмотреть, что там. Именно она спасла малыша. Девчушку мы тоже взяли к себе.
— Да, мне тогда показалось, что вы слишком юная для такой большой дочки, — отсутствующе согласилась Шарлотта. — Он красив?
Силье улыбнулась:
— Он похож на вас, фрекен.
У Шарлотты на лице появилась ироническая гримаса:
— Бедное дитя!
Глаза Силье заблестели. У этой знатной дамы было, оказывается, чувство юмора! Их глаза встретились — и женщины почувствовали симпатию друг к другу. Они стали заговорщицами.
— Он еще очень мал, — тепло сказала Силье. — Блондин. Лицо длинное, тонкое, благородное. Утонченный нрав. Иногда бывает привередливым и даже капризным, но вообще-то он очень интеллигентный мальчик.
Шарлотта мечтательно улыбнулась. Потом вдруг встрепенулась.
— Вы сказали, он страдает? — Она подбежала к Силье и схватила ее за руку.
— Все наши дети страдают, — серьезно сказала Силье, — и у нас больше нет будущего, фрекен Шарлотта. Несколько дней назад с нами случилось большое несчастье. Мой муж повредил ногу, а… — Она долго держалась, но все же разрыдалась.
Шарлотта растерянно посмотрела на Силье. Она явно не знала, что предпринять.
— Но, дорогая, — совсем растерялась фрекен, — садитесь же! Простите меня, я была холодна и груба с вами. На самом деле я совсем не такая, но с простыми людьми надо быть осторожными. Мы ведь принадлежим датскому высшему свету, и нас далеко не все любят в этой стране. А эти пять последних лет… Я не помню ни одного счастливого мгновенья! Чувствую одно только горькое разочарование. Сколько у вас детей?
— Трое, — невнятно пробормотала Силье и неимоверным усилием воли взяла себя в руки: — Трое. Мальчика и девочку мы нашли, а еще у нас есть своя дочь. Ей три годика.
— И ждете еще одного?
— Как вы… Ну, конечно, вы ведь тоже женщина.
— Я вижу по вашей коже. Она такая прозрачная. Надо что-то делать. Я хочу видеть сына. Где он?
— Недалеко от Тронхейма. В ужасной хижине. Мы потеряли свой дом, нас преследовали. Еда кончилась, муж не может идти. Я не видела другого выхода, кроме как пойти к вам.
Молодая женщина снова схватила Силье за руку. От нее приятно пахло духами:
— Спасибо, что пришли. Я как бы заново возродилась к жизни. Вы… Я могу взять его к себе… Ясно, что он…
Силье смотрела на нее потемневшими от горя глазами.
— Но ведь это мой ребенок, — продолжала фрекен. — Господи, — она прикусила язык. — Милая, но ведь это так сложно! Это будет очень трудно сделать!
— Да, — согласилась Силье.
Шарлотта опомнилась:
— Да и мой отец никогда этого не позволит. Вы его не знаете. Он сразу укажет мне на дверь.
— И внуку? — Силье была удивлена.
— Внуков у него много. Он едва их терпит. А когда они приезжают сюда, то должны вести себя тихо и сидеть в другой комнате. А ведь они законнорожденные!
— Так что у вас были серьезные причины отказаться от ребенка?
— Да, конечно, хотя я поступила трусливо и малодушно. Но у меня не было другого выхода. Я не думала о последствиях. Дорогая Силье… ведь я могу вас так называть? Мне надо все обдумать… Теперь-то уж я ни за что не откажусь от своего сына. И позабочусь о вас. Ведь все это время он жил с вами. Но мне надо время. Пока расскажите о себе, а я решу, что делать.
В ней вдруг появилась энергия, глаза заблестели. Силье порадовалась за нее.
— А ваша мать… Вы расскажите ей?
Шарлотта долго размышляла:
— Даже не знаю. Видите ли, трудно сказать, как она к этому отнесется. Давайте сделаем вот что. Вы вернетесь немного погодя, а я пока все обдумаю…
Силье была взволнована. Шарлотта облокотилась о стол, подперев рукой голову:
— Нет, тоже не годится. Ведь вам некуда идти.
— Да. Последние остатки пищи мы съели сегодня утром.
— Боже, голова идет кругом. Я так хочу его увидеть. И так раскаиваюсь… Я попрошу у него прощения… Нет, не могу.
— Знаете, я тоже как-то растерялась, — проговорила Силье. — Когда я пришла к вам, то не знала, что буду делать и говорить. Я была в панике. Мне кажется, фрекен Шарлотта, что ваша мать все поймет.
— Да?
— Может быть, не сразу. Но если бы моя родная дочь страдала так, как вы, то я бы сделала все, чтобы помочь ей. Я, наверно, рассердилась бы, обругала и наказала бы ее… но потом помогла. Думаю, нам нужен совет более зрелой женщины, ваш отец дома?
— Нет, ездит по округе. Приедет не раньше, чем через несколько дней. И слава Богу. — Последние слова предназначались не для ушей Силье, да и сказаны они были так тихо, что вряд ли кто мог их расслышать.
Силье молча ждала. Звуки улицы почти не доносились сюда через высокие, драпированные бархатом окна. Крики торговцев, ржанье лошадей…
— Ладно, — сказала Шарлотта. — Я буду сильной. Слишком долго я боялась. Пойду за матерью, а заодно попрошу принести нам поесть. Вы давно ели?
— Вчера вечером. Хлебную корку.
— Что? Я сейчас же пришлю еду. Останемся здесь, чтобы слуги не смогли нас подслушать.
Шарлотта остановилась в раздумье:
— Отказаться от собственного сына? Нет и еще раз нет.
Полная решимости и страшно нервничая, она направилась к двери.
— Может, вы хотите поговорить с матерью наедине?
— Нет. Без вас я не осмелюсь. И потом, я хочу услышать обо всем, что произошло за эти пять лет! Я ведь даже ничего не знаю о вас.
Силье ждала у окна. С удивлением обнаружила, как сильно дрожат руки. Впрочем, это совсем не странно.
Она еще раз огляделась. Обстановка в комнате была изысканной. У стены стоял изящный столик для шитья. Силье погладила обои из тисненной кожи. Интересно, как их делают? Она обратила внимание и на кровать с балдахином, на неяркие элегантные цвета покрывала.
А они с Тенгелем так гордились своим витражом. Витраж! У них не было даже стены, не то что дома! Но, быть может, этот витраж значил для них с Тенгелем больше, чем вся эта роскошь для Шарлотты?
Тут Силье услышала голоса.
— Ты с ума сошла, как можно оставлять эту нищенку одну в комнате? Она же все украдет!
— Не бойтесь, мама!
— Что с тобой, Шарлотта? — вдруг спросила баронесса. — Такого живого блеска в глазах я не видела у тебя уже много лет. Что за тайны тебя распирают?
Они вошли в комнату. Силье присела еще раз, не стесняясь своего убогого вытертого платья.
— Я сказала, чтобы сюда принесли еду на всех. — Шарлотта явно нервничала. — Пожалуйста, к столу!
Все трое сели. Шарлотта нервно сглотнула, она была бледна, но щеки ярко горели румянцем.
— Мама, я должна вам кое-что рассказать. Надеюсь, вы поймете меня.
— Что ты придумала? Ой, надо же, а вот и шаль, что мы так долго искали!
Баронесса взглянула на Силье так, словно та украла эту шаль, а теперь принесла назад, не выдержав угрызений совести. Но откуда такое смятение? Ведь все знают, что эти плебеи воруют все, что могут утащить.
Шарлотта дрожала всем телом. Но глаза блестели от радости. Все эти годы она только и думала как бы повернуть время вспять. Уж тогда бы фрекен ни за что не бросила ребенка, до дна испила бы горькую чашу стыда.