— Мне не хотелось бы оставлять их здесь, потому что дверь не запирается, — сказала она, ни словом не намекая на то, что вообще не собирается сюда возвращаться. Она собиралась подыскать более подходящее место для ночлега. Ведь когда они вышли наружу, она твердо решила улизнуть. Но теперь, когда Мики был чистым, ее снова потянуло к нему, ее тело требовало его, жаждало его близости.
Они вышли на маленькую площадь. Там царила оживленная жизнь, хотя день уже подходил к концу и многие торговцы закрывали лавки.
Мики сказал, что хочет купить немного овощей. Корнеплодов. Что он собирался делать с ними в своей нищенской каморке? Но, возможно, у него были скрытые поварские таланты?
Он оглядывался по сторонам, ища подходящую лавку. Тула не видела никакой разницы между торговцами.
Какая-то маленькая женщина в черном встала, когда они подошли поближе. Вся ее торговля состояла из одного-единственного мешка, лежащего прямо на тротуаре. Там лежали овощи, кружка для питья, маленький кошелек и узелок с едой.
Мики привередливо рассматривал овощи. Потом взял одну репу.
— Спроси, сколько стоит этот кочан капусты, — сказал он вдруг Туле.
«А ты сам не можешь?» — подумала она, но все же спросила. Услышав ответ, она передала его Мики, но тот уже отошел в сторону.
— Слишком дорого, — бросил он через плечо. — Пойдем дальше!
Дружески-виновато улыбнувшись женщине, Тула пошла за ним следом.
— Я вспомнил, что у меня в мешке остался кусок хлеба, — сказал он, направляясь к грязному кварталу, где было расположено их жилище. — Не стоит тратить деньги на ненужные вещи!
— Мики, мне нужно поговорить с тобой, — сказала Тула.
Они уже вошли в переулок, и он остановился.
— О чем же?
Она удрученно покачала головой.
— У нас нет необходимости проводить здесь ночь. Здесь… здесь так неприятно… Лежать на полу. Наверное, там есть крысы…
Он пристально посмотрел на нее. Никогда она не видела более красивых глаз!
— Да, ты, конечно, права, — сказал он с дурашливой улыбкой. — Это не для такой красивой девушки, как ты. Я просто пошутил. Конечно, нам следует остановиться на постоялом дворе! Но тогда нам придется выехать из города!
— Почему же? Завтра утром мне нужно выполнить здесь одно поручение. Глаза его опять загорелись.
— Нет, постоялые дворы здесь такие убогие. Я предпочитаю провести эту ночь в хорошем месте…
При этом он многозначительно подбрасывал на ладони маленький черный кошелек. Кавалер ее был вовсе не нищим!
Тула уставилась, как заколдованная, на этот кошелек. Молниеносным движением она вырвала его у него из рук, схватив на лету.
— Какого черта?
— Ты украл его у той женщины, — прошипела она, — жалкий вор! Вот почему ты не хочешь останавливаться на постоялых дворах! Потому что тебя везде знают! Знают, что у тебя нет ни стыда, ни совести! Ты украл весь дневной заработок у этой несчастной женщины!
— Ха, эти работяги вовсе не бедные! Им можно и поделиться с другими! Дай сюда кошелек! Мы проведем прекрасную ночь…
Тула презрительно отвернулась, равнодушно помахав ему.
— Из человека превратись в жабу! — приказала она и пошла своей дорогой.
Но Мики не стал жабой, вовсе нет! Она преувеличила свои способности.
Просто он почувствовал вдруг страшную слабость, и это было уже достаточным наказанием. И он был не в состоянии догнать направлявшуюся обратно на площадь Тулу. Он вообще не мог больше ходить, он мог только прыгать!
На площади была суматоха: маленькая женщина плакала, остальные торговцы пытались утешить ее.
Бросив кошелек впереди себя, Тула закричала издали:
— Вот ваш кошелек, матушка!
Старушка запомнила, при каких обстоятельствах исчез ее кошелек, и все разом набросились на Тулу.
Но тут плач женщины оборвался на вздохе, она без слов схватила кошелек и заглянула в него. Толпа настороженно выжидала.
— Но… Здесь больше, чем у меня было! Такой большой монеты у меня не было…
— Вы заслужили это, — сказала Тула. — Это за то беспокойство и огорчение, которое причинил вам негодяй, с которым я случайно связалась. Такого не должно было быть!
Старая женщина не знала, как отблагодарить Тулу, а все собравшиеся обнимали девушку и говорили, что она хваткая баба, хотя и из знатных. Понежившись немного в лучах похвал, Тула поспешила к своему коню, чтобы поставить его в платную конюшню, пока Мики не украл и его.
Она увидела, как двое мужчин ведут лошадь Мики.
— Подумать только, я нашел свою Бруну! — сказал один из них.
«Как я могла? — думала Тула. — Как я могла только подумать о том, чтобы провести с ним ночь? С этим мерзким чесуном, с этим грязным вором!»
Ее раскаяние и стыд были беспредельны.
Она решила отправиться из Гетеборга сразу, как только выполнит поручения. И поскакала прямиком в дом пациента Хейке. Но как неудобно было скакать в юбке!
Несмотря на позднее время, она постучала в дверь простого, но добротного дома, адрес которого был ей указан. Когда она изложила цель своего посещения, ее впустили и представили проживавшей там паре.
Больной оказалась женщина. Она страдала от жестокого ревматизма, и когда великолепные снадобья Хейке у нее закончились, она опять стала испытывать сильнейшие боли.
Поэтому Тулу они приняли с большой радостью.
— Но… — сказал мужчина. — Мы ждали юношу!
Черт! Опять она одела не ту одежду! Эфраим ждал девушку, а к нему явился мальчик. Здесь же было все наоборот.
Но последующие их слова успокоили ее:
— Да, ведь мы же хорошо знаем сына Хейке, Эскиля, и нам хотелось увидеть его.
Все-таки ей повезло, что она не оделась мальчиком и не стала выдавать себя за Эскиля! Иначе у нее были бы неприятности.
Она пояснила, что Эскиль неважно себя чувствует, что он простудился и остался на пару дней в Кунгельве.
— Ну и правильно, — согласился хозяин дома. — Да, вы, конечно, переночуете у нас.
Они пригласили ее по дружбе, без всяких задних мыслей. Тула почувствовала большое облегчение, снова общаясь с нормальными, культурными людьми. Теперь ей не надо было проводить ночь на сомнительном постоялом дворе, будучи к тому же одетой по-женски.
Все трое долго сидели и разговаривали, вспоминая округ Гростенсхольм. Тула заметила, с каким уважением они отзывались о Хейке и Винге, и ее так это обрадовало, что она просто выросла в собственных глазах.
Крепко и спокойно поспав этой ночью, она отправилась утром дальше, в Смоланд, куда более снисходительно настроенная по отношению к жизни и к людям, чем обычно. С собой у нее было теперь достаточно съестных припасов.
Она покинула Гетеборг без сожалений. Воспоминания о Мики только усиливали привкус горечи, который она по-прежнему ощущала во рту.
И это вызывало у нее недовольство собой.
Но Тула ничего не могла с собой поделать. Или это кровь Людей Льда бунтовала в ней? Как она могла усмирить ее? Неустанный поиск, разочарование по поводу того, что она не может быть обычной, довольной жизнью девушкой, любопытство, стремление к шокирующим, дьявольским переживаниям…
Быть Тулой оказалось вовсе не легко!
И во многом ей мешала ее ни с чем не сравнимая красота.
Впрочем, чисто внешне она была не так уж и красива. Но от нее исходила такая притягательная сила, от которой у людей временами перехватывало дыханье. Дело было еще и в ее безответственном легкомыслии, и в дьявольских искорках в ее глазах. И все это — под личиной ангела.
Да, когда Тула хотела, она могла быть ангелом. Она могла принимать совершенно невинный вид. Но именно тогда она и осуществляла свои коварные планы.
Ангел и Дьявол в одном лице.
Ангел с черными крыльями.
Она покинула Гетеборг в мирном расположении духа. Но очень скоро она вернулась к своим прежним привычкам.
Как в тот вечер, когда она подъехала к Буросу, городу ткачей…