— Не двигаться! — раздался знакомый голос.
Черный лимузин компании, пробуксовав по бейсбольной площадке, приблизился к задним рядам. Из окна высунулась голова Лу Флэммера.
— Не стреляйте, пока мы не сфотографируем его живым! — властно скомандовал Флэммер. Он открыл дверь лимузина и вытолкнул вперед фотографа.
Фотограф выстрелил в воздух ослепительной вспышкой. Олень беспокойно встрепенулся и побежал по траве в сторону Дэвида. Дэвид молниеносно скинул с замка проволочную петлю, оттянул язычок, широко распахнул ворота. Спустя секунду белый олений хвост прощально мелькнул среди деревьев — олень скрылся в зеленой чаще.
Воцарившуюся глубокую тишину нарушил сначала пронзительный свисток паровоза, потом — негромкий щелчок металлического замка. Дэвид ступил в лес, захлопнул за собой ворота. Он не оглянулся назад.
ЗВЕЗДНАЯ МЫШЬ
Фредерик Браун
Фантастический рассказ
Перевод с английского Л. Этуш
Рис. З. Беньяминсона
«Юный техник» 1973'10
Имя Мигни мышонок получил не с первого дня жизни. Сначала он был самым обыкновенным мышонком, и, как все мыши, жил в доме под полом, и, как все мыши, не задумывался над тем, кто хозяин большого помещения, где ему всегда приходится держать ухо востро. А хозяином дома был великий Герр Профессор Обер-бюргер, в прошлом уважаемый ученый Вены и Гейдельберга, ныне переселившийся в Америку. Профессор покинул родные места не по собственному желанию, а из-за чрезмерного интереса своих соотечественников — сильных мира сего — разумеется, не к самому господину Обербюргеру, а к некоторым его работам, связанным с ракетостроением. Конечно, раскрыв им формулу одного расчета. Профессор продолжал бы жить в старой доброй Вене. Однако ближе к делу…
Живя в Коннектикуте, господин Обербюргер всеми силами старался овладеть английским. Видимо, в этом он не был так силен, как в технике, и имя Митки фактически было исковерканным «Микки», потому что Профессор Обербюргер тоже обожал всеми любимого Микки Мауса Уолта Диснея.
Итак, оба жили в Коннектикуте, и оба в одном доме — маленький серый мышонок и маленький седоволосый человек. В обоих не было ничего необычного, особенно в Митки. Он жил в щели за плинтусом, был главой довольно большой семьи, любил сыр, и, возможно, будь среди мышей ротарианцы[5], Митки примкнул бы к ним.
Что же касается поведения господина Профессора, то его можно было назвать странным. Убежденный холостяк, Герр Профессор часами разговаривал с самим собой. Как мы узнаем позже, это постоянное общение господина Обербюргера с собственной персоной сыграло важную роль в жизни мышонка. У Митки были отличные уши, и он часами слушал ночные монологи хозяина дома. Конечно, он не мог понять их, интерпретировал по-своему. И Профессор представлялся ему огромной шумливой сверхмышью, которая пищит слишком много.
Конструируя новую межпланетную машину, Профессор потерял счет времени. День сменялся ночью, месяц месяцем, постепенно упорный труд принес свои плоды, и проблески надежды засветились в глазах ученого.
Прошло еще некоторое время, и Профессор с отеческой любовью уже разглядывал свое детище. Машина, сплошь пронизанная проводами, точно человеческий организм кровеносными сосудами, была около трех с половиной футов в длину. Она покоилась на временной раме в комнате, которая служила господину Обербюргеру для самых различных целей. По правде говоря, Профессор мог пользоваться еще тремя комнатами, но, казалось, он их не замечал. Самая большая была не только лабораторией. Здесь же в одном углу стояла кровать-раскладушка, а в другом — на газовой горелке варился какой-то непонятный суп. Митки видел, как хозяин дома солил и перчил это варево, но, что самое странное, никогда не ел.
— А теперр я налью это в первой трубка. Если первая хорошо примыкает к вторая… Проверим, я дольшен получайт взрыв?..
Как видно, опыт подтвердил предположения ученого, потому что Митки в ту же ночь принял почти окончательное решение перебраться с семьей в другое жилище, которое бы не сотрясалось от взрывов. Но кое-что заставило его остаться в доме господина Обербюргера. Прежде всего новая, более просторная норка и радость всех радостей — щель в стенке холодильника, где хозяин дома хранил продукты.
Профессор ликовал. Опыты подтвердили его расчеты, и оставалось лишь одно — найти место для жилого отсека.