Раздался звонок в дверь. Кармайкл поднял брови и шевельнулся в кресле.
— Кто там, Клайд?
— Человек говорит, что его зовут Робинсон, сэр, и что он из «Робинсон Роботикс». У него с собой большой контейнер.
— Должно быть, это новый робоповар, отец! — воскликнула Мира Кармайкл.
— Видимо, да. Впусти его, Клайд.
Робинсон оказался маленьким, деловым, краснолицым человечком в зеленом комбинезоне с масляными пятнами и пальто-пуловере из пледа. Он неодобрительно взглянул на робослугу и прошел в гостиную. За ним на роликах проследовал громоздкий контейнер около семи футов высотой, целиком обернутый стегаными тряпками.
— Я его завернул, чтобы уберечь от холода, мистер Кармайкл. Там масса тонкой электроники… Вы будете им гордиться.
— Клайд, помоги мистеру Робинсону распаковать нового робоповара, — сказал Кармайкл.
— Спасибо, я справлюсь. И, кстати, это не робоповар. Теперь это называется робостюард. Солидная цена — солидное название.
Кармайкл услышал, как жена пробормотала:
— Сэм, сколько он…
— Вполне разумная цена, Этель. Не беспокойся.
Он сделал шаг назад, чтобы осмотреть робостюарда, наконец появившегося из груды оберток. Робот был действительно большой, с массивной грудной клеткой, где всегда размещают приборы управления, потому что голова у них для этого мала. Почти зеркальный блеск поверхностей подчеркивал его изящество и новизну. Кармайкл испытал согревающее душу чувство гордости от того, что это его собственность. Почему-то ему казалось, что, купив этого замечательного робота, он совершил благородный и величественный поступок.
Робинсон покончил с обертками и, став на цыпочки, открыл панель на груди машины. Отцепив из зажимов толстый буклет с инструкциями, он вручил его Кармайклу. Тот нерешительно поглядел на увесистый том.
— Не беспокойтесь, мистер Кармайкл. Робот очень прост в управлении. Книга на всякий случай, в дополнение. Подойдите, пожалуйста, сюда.
Кармайкл заглянул внутрь робота.
Вот блок рецептов, сказал Робинсон, — самый большой и полный из когда-либо созданных. Разумеется, туда можно ввести и какие-то ваши любимые семейные рецепты, если их там еще нет. Нужно просто подключить вашего старого робоповара к интегрирующему входу и переписать их. Я сделаю это перед уходом.
А как насчет э-э-э… специальных устройств?
— Вы имеете в виду монитор избыточного веса? Вот он, видите? Сюда вводятся имена членов семьи, их настоящий и желаемый вес, а обо всем остальном позаботится робостюард. Он сам вычисляет потребление калорий, составляет меню и все такое прочее.
Кармайкл улыбнулся жене и сказал:
— Я же говорил, что позабочусь о твоем весе, Этель. Никакой диеты теперь не нужно. Мира. Обо всем позаботится робот. — И, заметив кислое выражение лица сына, добавил. — Ты, дружок, тоже изяществом не отличаешься.
— Я думаю, трудностей у вас не будет, — весело сказал Робинсон, — Если что, звоните.
Когда спустя полчаса Робинсон ушел, забрав с собой старую Джемину, Кармайкл на мгновение почувствовал укол ностальгии и сожаления: старый, видавший виды «Мэдисон-43» казался почти членом семьи. Он купил его шестнадцать лет назад, всего через два года после свадьбы. Но Джемина всего лишь робот, а роботы устаревают. Кроме того, она страдала от всех возможных болезней, которые только посещают роботов в старости, и ей же будет лучше, когда ее размонтируют. Рассудив таким образом, Кармайкл выкинул из головы мысли о Джемине.
Все четверо потратили вечер на ознакомление с их новым робостюардом. Кармайкл подготовил таблицу весов в настоящее время (сам — 192 фунта. Этель — 145, Мира — 139, Джой — 189) и того, который они хотели бы иметь через три месяца (сам — 180, Этель — 125, Мира — 120, Джой — 175). Обработать данные и ввести цифры в программный банк робота Кармайкл доверил сыну, считавшемуся у них большим знатоком практической робототехники.
— Вы желаете, чтобы новый распорядок вступил в действие немедленно? — спросил робостюард глубоким сочным басом.
— З-з-завтра утром, — заикнувшись от неожиданности, сказал Кармайкл. — С завтрака. Нет смысла откладывать.
— Как хорошо он говорит, да? — заметила Этель.
— Точно, — сказал Джой. — Джемина вечно мямлила и скрипела, и все, что она могла выговорить, это: «Обед г-г-готов» или «Осторожнее, с-с-сэр, тарелка с п-п-первым очень г-г-горячая».