Кармайкл вцепился в обе руки робота, пытаясь удержать их на месте, а сын тем временем лихорадочно хватался за рычажок, открывающий доступ к внутренним механизмам.
— Бесполезно, пап. Я… Он…
Кармайкл вдруг обнаружил, что он висит в четырех футах от пола. Этель и Мира закричали, а Клайд издал свое обычное: «Право, осторожнее, сэр».
Бисмарк отнес их с сыном через комнату и, осторожно придерживая руками, посадил на диван, потом сделал шаг назад.
— Подобные действия опасны, — укоризненно произнес он, — Я могу нечаянно нанести вам увечье. Пожалуйста, избегайте таких действий в будущем.
Через шесть дней после начала блокады Сэм Кармайкл поднялся в ванную комнату на втором этаже и взглянул в зеркало на свои обвисшие щеки. Потом взобрался на весы.
Стрелка остановилась на 180 фунтах.
Меньше чем за две недели он потерял 12 фунтов и скоро вообще превратился в дрожащую развалину.
Пока он глядел на качающуюся стрелку весов, у него возникла мысль, тут же вызвавшая внезапную бурю восторга. Он бросился вниз. Этель упрямо вышивала что-то, сидя в гостиной. Джой и Мира с мрачной обреченностью играли в карты, до предела надоевшие им за шесть дней.
— Где робот? — заорал Кармайкл. — Ну-ка быстро сюда!
— На кухне, — бесцветным голосом ответила Этель.
— Бисмарк! Бисмарк! — продолжал кричать Кармайкл. — Сюда!
— Чем могу служить, сэр? — спросил робот, появляясь из кухни.
— Черт побери! Ну-ка обмерь меня своими рецепторами и скажи, сколько я вешу!
— Сто семьдесят девять фунтов одиннадцать унций, мистер Кар майкл, — ответил Бисмарк после небольшой паузы.
— Ага! А в первоначальной программе, что я в тебя заложил, ты должен был обеспечить снижение веса со 192 до 180 фунтов! — торжественно объявил Кармайкл. — Так что меня программа не касается до тех пор, пока я снова не наберу вес. И всех остальных, я уверен, тоже. Этель! Мира! Джой! Быстро наверх и всем взвеситься!
Робот посмотрел на него, как ему показалось, недобрым взглядом и сказал:
— Сэр, я не нахожу в своих программах записей о нижнем пределе снижения вашего веса.
— Что?
— Я полностью проверил свои пленки. У меня есть приказ, касающийся уменьшения веса всех членов семьи, но на ленте нет никаких указаний относительно того, насколько.
Кармайкл выдохнул и сделал несколько неуверенных шагов вперед. Ноги его дрожали, и Джой подхватил его под руки.
— Но я думал… — пробормотал он. — Я уверен… Я точно знаю, что закладывал данные…
Голод продолжал грызть его изнутри.
— Пап, — мягко сказал Джой. — Наверно, эта часть ленты стерлась, когда у него случилось короткое замыкание.
— О, господи, — прошептал Кармайкл.
Он добрел до гостиной и рухнул в то, что когда-то было его любимым креслом. Теперь уже нет. Весь дом стал чужим. Он мечтал снова увидеть солнце, деревья, траву и даже этот уродливый ультрамодерновый дом, что построили соседи слева.
Увы… Несколько минут в нем жила надежда, что робот выпустит их из диетических оков, когда они достигнут заданного нижнего предела веса. Но теперь и она угасла. Он захихикал, потом громко рассмеялся.
— Ты ничего не слышал, папа? — спросил вдруг Джой.
— Что слышал?
— Входная дверь. Мне показалось, я слышал, как открылась входная дверь.
— Мы тут все с ума посходим, — тупо произнес Кармайкл, продолжая ругать про себя продавца, изобретателя криотронных роботов и тот день, когда он в первый раз устыдился Джемины и решил заменить ее более современной моделью.
— Надеюсь, не помешал? — раздался в комнате новый голос.
Кармайкл поднял глаза и часто заморгал. Посреди гостиной стоял жилистый, краснощекий человечек в куртке в горошек. В одной руке он держал металлический ящик с инструментами. Это был Робинсон.
— Как вы сюда попали? — хрипло спросил Кармайкл.
— Через входную дверь. Я увидел свет внутри, но никто не открыл, когда я позвонил, и я просто вошел. У вас звонок неисправен, и я решил вам об этом сказать. Я понимаю, что вмешиваюсь…
— Не извиняйтесь, — пробормотал Кармайкл. — Мы рады вас видеть.
— Я был тут неподалеку и хотел заглянуть к вам узнать, все ли у вас в порядке с новым роботом, — пояснил Робинсон.
Кармайкл тут же сжато, точно и быстро рассказал о событиях последних дней.
— Так что мы в заточении уже шесть суток, — закончил он. — И ваш робот собрался уморить нас голодом. Едва ли мы сможем продержаться дольше.
Улыбка внезапно исчезла с добродушного лица Робинсона.