И, вероятно, так было лучше для Саттона, потому что эти записки не были бы правильно оценены в свое время.
Люди, которые путешествовали во времени, и чьи машины выходили иногда из-под контроля, что приводило, так сказать, к “вынужденным посадкам во времени” на пастбищах для коров, были… И были другие люди, которые сражались во времени, и чьи горящие корабли падали в болото…
“Бой произошел в 83-ем”, — именно так сказал умирающий юноша Не битва при Ватерлоо, не сражение на орбите Марса — просто в “83-ем”.
Был человек, который перед смертью произнес имя и, приподнявшись, сделал какой-то странный знак сложенными пальцами.
“Итак — я известен, — подумал Саттон. — В 83-ем и позднее, как следует из его слов, то есть в его время, три столетия спустя”.
Он сперва потянулся к своему пиджаку и вытащил письмо вместе с книгой из кармана, затем встал с постели и начал одеваться.
Ему пришло в голову, что нужно кое-что сделать. Прингл и Кейс прибыли на астероид на каком-то космическом корабле, и, пока они здесь, его нужно найти.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Дом казался покинутым. Большой и пустой, он вызывал ощущение одиночества у Саттона, который, казалось бы, должен уже привыкнуть к этому чувству. Но он содрогнулся, лишь эта пустота коснулась его. Он стоял некоторое время в дверях комнаты, прислушиваясь к еле слышным звукам, случайным шорохам и скрипам, как будто дом слегка вздыхал. Они походили на звуки, которые издают бревна, охваченные морозом, на звуки прикосновения ветра к оконному стеклу. Другие шумы не были ни на что похожи, но это были почти живые голоса того, что не было живым.
Ковровое покрытие пола приглушало шаги, когда он спускался вниз по лестнице, придерживаясь рукой за перила. Потом он достиг холла, немного постоял, привыкая к затаившейся темноте. Постепенно предметы, похожие на контуры чудищ, приобретали привычный образ стульев, диванов, стола, шкафа, — на одном из стульев сидел человек. Словно почувствовав, что Саттон увидел его, человек пошевелился и повернул к вошедшему свое лицо. Было слишком темно, но Саттон знал, что это был Кейс. Тогда же он подумал, что храпевший в комнате человек был Прингл, но он понимал, что для него безразлично, кто из них поджидает его.
— Итак, мистер Саттон, — медленно сказал Кейс, — вы решили пойти посмотреть, где находится наш корабль?
— Да, — ответил Саттон, — именно это я и хотел сделать.
— Чудесно, — усмехнулся Кейс, — больше всего люблю, когда человек говорит то, что думает. _ — Он вздохнул. — Приходится встречать так много скрытных людей, людей, лгущих вам или говорящих полуправду. И притом, считая себя умнее вас, думающих, что вы им верите.
Он поднялся со стула, высокий, прямой и очень строгий.
— Мистер Саттон, — заявил он. — Вы мне очень нравитесь.
Саттон чуть было не рассмеялся над абсурдностью ситуации, но в голосе Кейса была холодность и жестокость, которая давала понять, что здесь не до смеха.
На лестнице за его спиной послышались приглушенные шаги, и голос Прингла тихо прозвучал в комнате.
— Итак, он решил попробовать.
— Как видишь, — ответил Кейс.
— Я говорил тебе, что он попытается, — проговорил Прингл почти с торжеством. — Я говорил тебе, что он все это уже продумал.
Саттон проглотил комок, подступивший к горлу… и на смену пришла злость, злость на то, что они говорили о нем так, будто его здесь не было.
— Боюсь, — обратился Кейс к Саттону, — что мы вас слишком беспокоим. Мы очень нетактичные люди, а вы — человек чувствительный. Но давайте забудем обо всем этом. Я полагаю, что вы хотели что-то сделать с нашим кораблем?
Саттон пожал плечами.
— Теперь ваш ход, — сказал он.
— Но вы нас неправильно поняли, — возразил Кейс. — Мы ничуть не возражаем. Пожалуйста, идите и делайте, что хотите.
— Вы имеете в виду, что я не смогу найти корабль?
— Мы имеем в виду, что вы сможете найти корабль. Мы не пытались его прятать, можем даже показать вам дорогу. Мы даже пойдем вместе с вами, и тогда это займет у вас гораздо меньше времени.
Саттон почувствовал, как между лопатками у него бежит холодная струйка пота, а лоб покрылся испариной.
“Это открыто расставленная мне ловушка, ловушка, без всякой приманки. И я вошел в нее, даже не заметив”, — подумал Саттон.
Но теперь было уже слишком поздно. Возможности повернуть назад не осталось. Он попытался придать своему голосу безразличие.
— О’кей, — сказал он, — я буду играть по вашим правилам.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Корабль был реальной вещью — необычной, но вполне реальной. Но это было единственно реальным: все остальное, что окружало его, было чем-то феерическим, как будто это был сон. И в любой момент он мог проснуться.
— Та карта вон там, — сказал Прингл. — Она вас озадачила, вне всякого сомнения. И это не удивительно, поскольку эта карта времени.
Он рассмеялся и потер затылок своей большой ладонью.
— По правде говоря, я и сам не вполне понимаю эту штуку, но Кейс разбирается во всем. Кейс — человек военный, а я только специалист по пропаганде, а пропагандист не обязан знать то, о чем он говорит, если говорит об этом достаточно убедительно. Только военный человек должен это знать. Может случиться так, что он окажется за восьмым шаром и его жизнь будет зависеть от того, знает он или нет.
“Вот оно, — подумал Саттон. — Вот то, что меня беспокоило, вот ключ к той разгадке, которая все время от меня ускользала, и это же все объяснило в отношении Кейса. Именно это беспокоило меня, когда я пытался догадаться, что представляет из себя Кейс, и почему он оказался здесь, на астероиде… Вот оно что — военный человек”.
“Я должен был догадаться, — продолжал думать Саттон, — но я мыслил в категориях настоящего, а не будущего или прошлого. В сегодняшнем мире нет военных как таковых, но они были в прошлом и, возможно, появятся в тех веках, которые еще будут”.
Он обернулся к Кейсу.
— Война, которая ведется в четырех измерениях, наверное, довольно-таки сложная штука.
Он сказал так не только потому, что его интересовала данная тема, но в основном оттого, что, как он предчувствовал, была его очередь сказать что-нибудь. Нужно было поддержать этот разговор, напоминающий беседу за чаепитием у Сумасшедшего Зайца.
“Да, — сказал он себе, — именно так это и выглядит… Совершенно абсурдная ситуация. Психопатическая прелюдия к чему-то, что, конечно, имеет какой-то смысл, но совершенно непонятный в настоящий момент”.
— Пришло время, — пошутил Прингл, — поговорить о различных вещах. О башмаках, кораблях, сургуче, капусте и королях…
Кейс улыбался, губы его при этом растягивались в тонкую щель: точная, жестокая, военная улыбка.
— Прежде всего, — произнес он, — речь идет о картах, об очень специализированном знании и об интуиции. Если вы догадываетесь, где находится противник и что он делает, вы ударяете первым.
Саттон пожал плечами.
— По сути дела, — усмехнулся он, — этот принцип действовал всегда. Ударить первым…
— Да, — согласился Прингл, — но сейчас у противника куда больше возможностей в выборе места и способа действовать.
— Приходится работать с графическими изображениями мысли, с картами отношений и с историческими знаниями, — проговорил Кейс так, как будто его никто не прерывал. — Нужно изучить некоторые события, которые произошли в прошлом, а затем вы направляетесь туда и стараетесь изменить эти события… чуть-чуть, не понимаете? Никогда нельзя изменять слишком сильно. Как раз настолько, чтобы окончательный результат был немного другим, менее благоприятным для противника. Небольшое изменение здесь, небольшое изменение там — и победа за вами, на вашей стороне.
— Это может свести с ума, — доверительно сообщил Прингл, — поскольку здесь нужно быть совершенно, абсолютно уверенным. Вы выбираете какое-то достаточно перспективное историческое событие и изучаете его до мельчайших деталей. Затем вы находите основной ключевой пункт, в который нужно внести изменение, отправляетесь в прошлое и совершаете это изменение…