ТУРОК ШЕЛ ЛЕСОМ[752]
Турок шел лесом дремучим,
Гнал пред собой невольниц,
Много рабынь-полонянок,
А среди них шла Тодорка,
И на руках у Тодорки
Сын ее милый — Дамянчик.
Крикнул невольнице турок:
«Слушай, рабыня Тодорка,
Брось своего ты сынишку,
Брось ты Дамянчика-сына,
Маленького воеводу.
Вижу, тебе не по силам
С ношей брести по дороге,
Ну-ка, вперед отправляйся
И протопчи мне дорогу
В мокрой траве, чтобы конь мой
Не замочил в ней копыта
И от росы не продрог бы».
И поспешила Тодорка
Мимо деревьев проходит,
Смотрит она на деревья,
Ищет, которые лучше,
Выше других и ветвистей.
Дуб увидала Тодорка,
Дуб молодой и ветвистый.
Пояс сняла свой Тодорка,
Сделала люльку для сына
И, положив туда сына,
Люльку к ветвям привязала,
Стала качать ее тихо:
«Баюшки, спи, мой Дамянчик!
Только меня ты и видел,
Мать-горемыку Тодорку.
Дождик пройдет над землею —
Дождик тебя искупает;
Ветер над лесом повеет —
Ветер тебя укачает;
Серна пройдет по тропинке —
Серна тебя и накормит».
С шеи сняла ожерелье,
В люльку его положила
И на прощанье сказала:
«Сын мой, Дамян-воевода!
Вырастешь, на ноги встанешь,
Станешь могучим и храбрым,
Ты обойди все селенья,
Мать разыщи полонянку,
Вырви ее из полона
У басурманов проклятых».
Болгарские воины. Миниатюра. Псалтырь Томича XIV в.
СИРОТКА ГЕНЧО[753]
Полгода минуло Генчо,
И он сиротой остался,
Без батюшки и без матушки.
Как травка в лесу без солнца,
Растет горемыка Генчо.
Никто не согреет лаской,
Никто не накормит кашей,
Никто сироту не учит,
Как поле возделать плугом,
Как дедовский сад лелеять.
Сел Генчо на камень белый,
На камень, поросший мохом,
Среди клисур самодивских[754],
Где дивы живут в пещерах,
Где горные духи бродят.
Сел Генчо на камень белый,
Стал думу тяжкую думать.
Какую избрать дорогу
Ему, сироте-бедняге?
Пахать ли поле чужое?
Водить ли чужих баранов?
Идти ль на поклон к богатым,
Идти ль к чорбаджиям[755] алчным?
Два дня он сидел на камне,
На камне белом, горючем,
Поросшем столетним мохом.
Два дня горевал бедняга,
На третий надумал думу.
Такое дело замыслил:
Пойдет он, Генчо, в хайдуки,
Пойдет воевать за правду,
Пойдет он бить басурманов.
Стал Генчо скликать дружину —
Юнаков храбрых и верных,
Что страха в боях не знают,
Что боли от ран не чуют,
Что смерти злой не боятся.
И вышел Генчо с дружиной
С дружиной своей юнацкой,
Гулять на Витош-планину[756],
Ловить чорбаджиев алчных,
Низамов[757] ловить свирепых
И бить янычар проклятых.
Лет девять, а может, больше
Гулял по Витош-планине
С лихой дружиною Генчо.
Никто не ведал о Генчо —
Ни злобный паша, ни кадий[758],
Ни царь Салиман в Стамбуле,
Да только прознал про Генчо,
Про Генчо с его дружиной
Проклятый поп из Софии.
Пошел он к паше с наветом.
«Известно ль паше да банам
Про чёту Генчо-войводы?
Известно ль паше, что Генчо
Юнаков собрал в дружину
И барские жжет хоромы?
Известно ли кадиям мудрым,
Что Генчо ловит заптиев[759]
И бьет янычар султанских,
И прячет червонцев груды
В чащобах Витош-планины?
Известно ли паше и банам
Что Генчо богатства копит?
Не счесть у Генчо сокровищ!
Одних лишь червонцев светлых
С полсотни мешков наберется.
Коль ты войводу поймаешь,
Меня не забудь, владыка.
На бедность мою, на верность
Пожертвуй, паша, червонцев,
Не много возьму, не мало —
Две сотни червонцев звонких».
Услышав навет коварный,
Паша разгорелся гневом.
Велел он позвать низамов,
Низамов, заптиев лютых
И янычар кровожадных.
Велел он им собираться
Идти на Витош-планину,
Велел им поймать юнака
И смертью казнить беднягу,
Беднягу-сиротку Генчо.
И грохнули громом пищали,
Блеснули острые сабли.
Немало людей побили
На старой Витош-планине,
В ущельях средь скал замшелых.
Немало побил заптиев,
Заптиев, лютых низамов
Тот Генчо, сиротка бедный.
Два дня он с врагами бился,
На третий был ранен Генчо.
Спустился Генчо с планины,
Пришел он в село Габрово,
Жила там девица Йонка —
Посестра добрая Генчо.
Пришел он, залитый кровью,
Пришел он к Йонке, молвил:
«Ох, Йонка, добрая Йонка!
Мне матерью будь родимой!
Омой мои раны, Йонка,
Лечи мои раны, Йонка,
И если раны залечишь,
Тебя награжу я щедро:
Тебе подарю монисто
Венец из турецких рупий
Да меру желтых червонцев».
Ответила Йонка тихо:
«Тебе я посестра, Генчо,
Ой, Генчо, хайдук-бедняга!
Твои я вылечу раны,
Лишь ты отрекись навеки
От жизни своей хайдуцкой.
Купи волов себе, Генчо,
И сей, побратим, пшеницу».
И Генчо поклялся Йонке,
Что купит буйволов черных
И землю пахать он будет;
И Генчо поклялся Йонке,
Что саблю навек забудет
И пахарем станет мирным.
Лечила посестра Генчо,
Лечила жгучие раны.
Ходила за Генчо Йонка,
Как мать за младенцем ходит.
Кормила его, поила,
Поила, травой лечила.
вернуться
754
~ 302 ~