Как-то Моцарта зашли навестить друзья, они были потрясены болезненным видом композитора. Они уговорили Моцарта оставить на время работу и лечь в постель. Он согласился при одном условии: друзья сейчас же исполнят для него готовые части Реквиема. Моцарт раздал каждому его партию и сам решил принять участие: чуть слышным голосом исполнял партию альта.
Раздались звуки, полные тревоги и смятения перед грядущим. Горечь прощания с жизнью, гневный протест против собственной безвременной смерти породили эту волнующую мелодию, столь не похожую на обычную церковную музыку.
Когда же трагическую музыку о «Дне гнева» сменило нежное, скорбно-просветленное звучание одного из следующих хоров, композитор оказался не в силах сдержать душившие его рыдания.
Волнение плохо подействовало на больного — у него усилился жар, начался бред. К вечеру, однако, сознание вернулось. Последние мысли умирающего были связаны с любимейшими его творениями: с «Волшебной флейтой» и неоконченным Реквиемом.
Как бы я хотел побывать еще раз в театре на своей «Волшебной флейте», — прошептал он и чуть слышным голосом при-нялся напевать песенку Папагено «Я самый ловкий птицелов». Потом положил возле себя часы, чтобы мысленно следить за представлением «Волшебной флейты», которая шла в тот вечер в театре Шиканедера.
— Сейчас кончается первое действие. Теперь, вероятно, царица Ночи поет свою арию, — с трудом говорил Моцарт.
В это время пришел его любимый ученик Зюсмайер. Моцарт сейчас же потребовал рукопись Реквиема и стал делать юноше необходимые указания. Он поручал ему завершить изложение трех хоров и выполнить оркестровку, намеченную лишь эскизно.
К ночи больной снова потерял сознание. Дыхание становилось все реже. Около часу ночи Моцарт скончался.
Это было 5 декабря 1791 года.
Погребение было назначено на следующий же день. В доме не было ни гроша, поэтому расходы взял на себя барон ван Свитен — известный в то время покровитель музыкантов.
Как только стало известно о кончине великого композитора, поток людей хлынул к домику на окраине Вены, где в скромном рабочем кабинете рядом со старым клавесином лежало тело Моцарта. Безвременная смерть композитора глубоко потрясла современников. Распространилась молва об отравлении посредством медленно действующего яда. Однако для этих слухов не было серьезных оснований.
Согласно указанию ван Свитена композитора хоронили по третьему разряду. Тело усопшего положили в гроб, наскоро сколоченный из некрашеных сосновых досок, и отвезли к собору святого Стефана, где состоялось короткое отпевание.
Отдельной могилы для Моцарта не приготовили — ван Свитен не распорядился на этот счет. Седьмого декабря тело Моцарта было погребено в общей могиле, где хоронили бедняков, бездомных бродяг и преступников.
Лишь много лет спустя была сделана попытка отыскать могилу, где покоились останки великого композитора. Но... безрезультатно...
Ныне в самом начале венского кладбища можно увидеть прекрасный памятник Моцарту. Но праха великого композитора под ним нет.
Так современники проводили в последний путь одного из самых выдающихся людей своей эпохи. Нужда, необеспеченность, постоянная тревога о завтрашнем дне наряду с напряженной творческой работой были причиной безвременной смерти композитора, сгоревшего в самом расцвете гения, на тридцать шестом году жизни.
ЛЮДВИГ ВАН БЕТХОВЕН (1770—1827)
Весною 1787 года в двери бедного маленького дома в предместье Вены, где жил знаменитый композитор Моцарт, постучался подросток, совсем еще мальчик. Небольшого роста, но широкоплечий, коренастый, с довольно некрасивым загорелым лицом, он был одет в длинный кафтан зеленого цвета, с маленькой шпагой на боку. На ногах — белые чулки и башмаки с пряжками, на голове — парик с напудренными по тогдашней моде локонами и смешной короткой косичкой, под мышкой — треуголка. Костюм придворного музыканта придавал неуклюжему подростку забавный вид. Мальчик объяснил, что он из Бонна; в Вену приехал специально для того, чтобы маэстро послушал его игру.
В те дни Моцарт весь ушел в работу над своей оперой «Дон Жуан». Игру приезжего он слушал рассеянно, ограничившись холодной похвалой. Мальчика задело равнодушие великого музыканта.
— Задайте мне тему для импровизации,— попросил он.
Умение импровизировать на заданную тему (обычно песенную или танцевальную) было широко распространено в те годы среди пианистов. Но Моцарт дал своему неожиданному гостю не совсем обычную тему. Это были две строчки полифонического изложения. Удивленный таким заданием, мальчик все же не растерялся и стал развивать тему с тонкой изобретательностью.