Выбрать главу

– Нет.

– Дивное создание. Такой забавный. Надо будет как-нибудь посудачить о нем.

– Карен Рэнделл, – напомнил я ему.

– Ах, да, – Фриц глубоко вздохнул. – Вы ее не знали, Джон. Она вовсе не была тем милым ребенком, каким ее живописали. Совсем нет. Она была подлым, лживым и злобным чадом, страдавшим жесточайшим неврозом. Почти психопаткой, если угодно.

Он отправился в спальню, на ходу стаскивая свитер. Я вошел следом и принялся наблюдать, как Фриц облачается в новую сорочку и повязывает галстук.

– Все ее неприятности относились к сфере половой жизни и уходили корнями в нелегкое детство. Родители подавляли Карен с младых ногтей. Ее папаша не самый уравновешенный человек на свете. Пример тому – его женитьба. Вы видели эту дамочку?

– Нынешнюю миссис Рэнделл?

– Да, ее. Ужасная женщина. Просто ужасная. – Он содрогнулся, после чего затянул узел галстука и поправил его перед зеркалом.

– А вы сами были знакомы с Карен? – поинтересовался я.

– На свою беду – был. И с ее родителями тоже. Мы познакомились на той дивной, той прекрасной вечеринке у баронессы фон…

– Не отвлекайтесь, – попросил я.

Фриц вздохнул.

– Эта девица, эта Карен Рэнделл, наградила неврозами и отца с матерью. В каком-то смысле она воплотила в жизнь то, о чем они только мечтали.

– Что вы имеете в виду?

– Она сбросила оковы и начала развратничать, не задумываясь о том, что скажут люди, встречаясь с кем попало, лишь бы мальчики были пособлазнительнее. Спортсмены, негры и тому подобный люд.

– Она когда-нибудь лечилась у вас?

Фриц снова вздохнул.

– Слава богу, нет. Однажды мне предложили заняться ею, но я отказался. У меня уже было трое молоденьких пациенток. Более чем достаточно. Более чем.

– А кто именно просил вас заняться Карен?

– Питер, кто же еще? В этой семейке он – единственный мало-мальски здравомыслящий человек.

– Что вы знаете об абортах Карен?

– Об абортах?

– Не лукавьте, Фриц.

Он порылся в платяном шкафу, достал пиджак спортивного покроя, втиснулся в него и одернул лацканы.

– Люди не понимают простых вещей, – сказал Фриц. – Существует цикл. Клиническая картина, такая же ясная, знакомая и узнаваемая, как при инфаркте миокарда. Изучите ее, запомните симптомы, и вы распознаете болезнь. Все было. Все уже многократно это видели. Непослушный ребенок нащупывает слабости своих родителей, причем совершенно безошибочно, и начинает извлекать из них выгоду. Последующее наказание должно быть сообразно этим слабостям. Все должно увязываться одно с другим: если вам задали вопрос по-французски, будьте любезны по-французски и ответить.

– Не понимаю вас.

– Наказание имело для Карен огромное значение. Она жаждала наказания, сообразного проступкам. То есть имеющего отношение к сфере интимной жизни. Она хотела испытать боль, сопутствующую деторождению, дабы воздать себе за разрыв с семьей, обществом, нравственностью… Это замечательно сформулировал Дилан. У меня где-то есть его стихотворение… – Фриц принялся рыться на книжной полке.

– Не надо, не надо, я все понял, – поспешно сказал я.

– Нет-нет, это и впрямь красивые строфы, вам понравится. – Он поискал еще немного, потом сдался и выпрямился. – Не могу найти. Ну и ладно. Суть в том, что Карен хотела страдать, но никогда не испытывала страданий. Вот почему она то и дело «залетала».

– Слышу речь истинного мозговеда.

– Нынче все мозговеды.

– Сколько раз она была беременна?

– Насколько мне известно, дважды. Но эту цифру называют все мои пациентки. Черт знает, сколько женщин воспринимало Карен как угрозу. Она нанесла удар по их системе ценностей, по представлениям этих людей о добре и зле. Бросила им вызов, дала понять, что они – старые, бесполые, тупые и трусливые кошелки. Для женщины средних лет такой дерзкий афронт – сущий кошмар. Она обязана отреагировать, ответить, сформировать мнение, которое дало бы ей возможность вновь уважать себя и соответственно презирать Карен.

– Похоже, вы наслушались сплетен.

– Ее боялись очень многие, – ответил Фриц, пыхая сигарой. Залитая солнечным светом комната наполнилась сизым дымом. Фриц уселся на кровать и начал обуваться. – Честно говоря, вскоре я и сам почувствовал неприязнь к Карен, – сказал он. – Она перегнула палку и зашла слишком далеко.

– Вероятно, иначе она не могла, – предположил я.

– Вероятно, ее следовало хорошенько отшлепать, – ответил Фриц.

– Это ваше профессиональное суждение?

Он усмехнулся.

– Нет, обыкновенная человеческая досада. Уж и не знаю, скольких женщин эта Карен спровоцировала на измену, на пагубную любовную связь…