– Мы еще не решили.
– Не забудьте сказать репортеру, что вы сожалеете о случившемся и намерены выставить у дома круглосуточную охрану, – посоветовал я капитану. – Чтобы не было никаких неясностей.
Питерсон презрительно скривил губы, но я знал: он послушает меня. А мне только и хотелось, чтобы у Бетти была защита, а полиция не чувствовала себя слишком вольготно.
8
Джудит повезла детей домой. Я остался с Бетти и помог ей заколотить окна досками. На это ушел целый час. И с каждым взмахом молотка я чувствовал, что злюсь все сильнее и сильнее.
Детишки угомонились, но не спали. Они то и дело спускались вниз, просили пить и жаловались на боль. У маленького Генри очень саднила порезанная стопа, и я снял повязку, чтобы убедиться, что в ране не осталось осколков. Один все-таки нашелся, совсем крошечный, и я удалил его.
Держа ножку малыша, обрабатывая рану и слушая, как Бетти уговаривает сына не плакать, я вдруг почувствовал страшную усталость. В доме стоял запах головешек, оставшихся от спаленного на улице креста. В разбитые окна задувал ветер, и в комнате было очень холодно. Вокруг лежали груды осколков. Чтобы навести тут порядок, понадобится не один день.
Господи, к чему все это?
Подлатав Генри, я опять занялся письмами. Перечитывать их было еще утомительнее. Я снова и снова спрашивал себя, почему люди вообще способны на такие поступки? Что за мысли бродят в их головах? Ответ напрашивался сам собой: мыслей нет вовсе. Они просто отзываются на раздражитель. Точно так же мог бы отреагировать и я сам. И кто угодно другой.
Мне стало совсем невмоготу. Хоть бы эти письма прекратились, хоть бы окна вновь заблестели чистенькими стеклами, хоть бы раны зажили и все вернулось на круги своя. Господи, как же я мечтал об этом!
И в надежде осуществить мечту я позвонил Джорджу Уилсону.
– Я ждал вашего звонка, – сказал он.
– Не желаете ли прокатиться?
– Куда?
– К Рэнделлу.
– Зачем?
– Чтобы окоротить собачью сворку.
– Встретимся через двадцать минут, – сказал Уилсон и положил трубку.
По пути к Южному берегу и дому Рэнделлов Уилсон спросил меня:
– Что заставило вас передумать?
– Многое.
– Дети?
– Многое, – повторил я.
Какое-то время мы ехали молча. Наконец Уилсон сказал:
– Вы понимаете, на что идете? Вы берете за горло миссис Рэнделл и Питера.
– Ничего страшного.
– Я думал, он ваш приятель.
– Просто я устал.
– А мне казалось, что врачи никогда не устают.
– Да отстаньте вы от меня.
Было уже почти девять часов, небо почернело.
– Когда приедем, говорить буду я, согласны? – предложил Уилсон.
– Хорошо, – ответил я.
– Если начнем петь дуэтом, из этого не выйдет ничего путного.
– Что ж, ловите момент, – сказал я.
Уилсон улыбнулся.
– Похоже, я вам не очень по душе.
– Да, не очень.
– Но я вам нужен.
– Что верно, то верно.
– Значит, мы понимаем друг друга.
– Значит, говорить будете вы, – буркнул я.
Я толком не помнил расположение дома и замедлил ход. Наконец я увидел жилище Рэнделлов и уже собирался свернуть на подъездную дорожку, но мне пришлось остановиться, потому что перед домом стояли две машины – серебристый «Порше» Джей Ди Рэнделла и серый «Мерседес».
– Что такое? – спросил Уилсон.
Я погасил фары и дал задний ход.
– В чем дело? – всполошился адвокат.
– Пока не знаю, – ответил я.
– Мы поедем туда или нет?
– Нет. – Я остановил машину у противоположного тротуара, за кустами. Отсюда были видны и дом, и дорожка, и оба автомобиля.
– Почему?
– Потому что перед домом стоит «Мерседес».
– И что с того?
– На «Мерседесе» ездит Питер Рэнделл.
– Тем лучше, поговорим со всеми сразу.
– Не в этом дело, – ответил я. – Питер сказал мне, что его машину угнали.
– Вот как? Когда?
– Вчера.
Что-то не давало мне покоя. Какая-то мысль свербила в голове. Потом я вспомнил машину, которую видел в гараже, когда приезжал к миссис Рэнделл.
Я распахнул дверцу.
– Пошли.
– Куда? – спросил Уилсон.
– Хочу рассмотреть эту машину.
Мы вылезли и очутились в холодной промозглой тьме. Шагая по дорожке, я сунул руку в карман и нащупал маленький фонарик, который носил с собой с тех пор, когда был стажером. Как хорошо, что я не изменил этой привычке.
– Вы сознаете, что это нарушение границ частных владений?
– Сознаю.
Мы ступили с хрусткого щебня на мягкую траву и двинулись вверх по склону холма к дому. На первом этаже светились окна, но шторы были задернуты, и мы не видели, что творится внутри.
Вновь выйдя на гравий, мы приблизились к машинам. Мне казалось, что звук наших шагов разносится далеко вокруг. Я включил фонарик и осветил «Мерседес». Салон машины был пуст.