– Но сначала скажи мне одну вещь.
– Что такое?
– Кто тебя навел?
– Анджела Хардинг, – после минутного колебания ответил я.
Похоже, он был озадачен. Неужто я дал маху? Роман заерзал на стуле, как человек, мучительно ищущий какое-то решение, и наконец спросил:
– Она что, твоя подружка?
– Вроде того.
– Когда ты с ней виделся?
– Вчера.
Негр медленно кивнул.
– Вон дверь, – сообщил он мне. – Даю тебе тридцать секунд. Не успеешь убраться, разорву на части. Слышишь, легавый? Тридцать секунд.
– Ладно, – сказал я. – Это была не Анджела, а ее подруга.
– Кто такая?
– Карен Рэнделл.
– Отродясь не слыхал.
– А я думал, ты знаешь ее как облупленную.
Роман покачал головой.
– Нет.
– Мне так сказали.
– Значит, тебе наврали. Наврали с три короба.
Я полез в карман и достал фотографию Романа.
– Это было в ее комнате в колледже.
Негр молниеносно выхватил у меня снимок и разорвал его пополам.
– Какая такая фотография? – невозмутимо спросил он. – Знать не знаю. Никогда не видел эту девицу.
Я откинулся на спинку стула. Роман злобно зыркнул на меня.
– Брось это дело, – посоветовал он.
– Я пришел сюда за покупкой, – сказал я. – И уйду, как только куплю то, что мне нужно – Ты уйдешь немедленно, если у тебя есть голова на плечах.
Он снова принялся чесать руки. Взглянув на него, я понял, что больше мне ничего не выведать. По доброй воле парень говорить не будет, а заставить его я не мог.
– Что ж, ладно. – Я встал, «забыв» на столе очки. – Кстати, ты не знаешь, где можно достать тиопентал?
Его зрачки на миг расширились:
– Чего?
– Тиопентал.
– Никогда не слышал. А теперь катись, пока кто-нибудь из тех славных парней у стойки не затеял с тобой драку и не раскроил твой поганый череп.
Я вышел на улицу. Было холодно. Опять моросило. Я посмотрел в сторону Вашингтон-стрит, на яркие огни других заведений, в которых посетителей оделяли рок-н-роллом, стриптизом и наркотиками. Выждав полминуты, я вернулся в бар.
Мои очки по-прежнему лежали на столике. Взяв их, я повернулся и обвел взглядом зал. Роман стоял в телефонной будке в углу.
Что ж, это и требовалось выяснить.
4
За углом в конце квартала была грязная забегаловка, где подавали гамбургеры за двадцать центов. Эта дыра гордо сияла огромной витриной, за которой трапезничали смешливые девчонки и двое-трое доходяг в длинных, почти до пола, драных плащах. В углу сидели трое моряков, они хохотали и хлопали друг дружку по спине, вспоминая победы на любовном фронте и мечтая о новых завоеваниях. В глубине зала виднелся телефон.
Я позвонил в Мемориалку и спросил доктора Хэммонда. Девушка соединила меня с отделением неотложной помощи, где он сегодня дежурил.
– Нортон, это я, Джон Берри.
– В чем дело?
– Мне нужны еще кое-какие сведения из архива, – сказал я.
– Тебе повезло, – ответил он. – Похоже, нынче у нас выдался спокойный вечер. Две-три царапины и пара пьяных драчунов. Что ты хочешь узнать?
– Запиши. Роман Джонс. Черный, лет двадцать пять. Мне надо знать, лежал ли он у вас и наблюдался ли амбулаторно. И когда.
– Хорошо. Роман Джонс. Стационар и амбулатория. Сейчас проверю.
– Спасибо.
– Ты еще позвонишь?
– Нет. Скоро заеду.
Как выяснилось впоследствии, я выразился чересчур мягко.
Повесив трубку, я вдруг обнаружил, что голоден, и купил «хот-дог» с кофе, поскольку не мог заставить себя съесть гамбургер в такой дыре. Во-первых, потому что при их приготовлении нередко используются конина, крольчатина, субпродукты и прочая гадость, которую можно раздобыть по дешевке. Во-вторых, потому что бактерий, гнездящихся в одном гамбургере, достаточно, чтобы заразить целое войско. Уровень заболеваемости трихинеллезом, например, в Бостоне в шесть раз выше, чем в среднем по стране. Нет, лучше не рисковать.
У меня есть дружок-бактериолог, день-деньской просиживающий в лаборатории, выращивая микроорганизмы, которыми заражены пациенты. Этот парень настолько запуган, что уже не ходит в рестораны, даже к «Джозефу» или «Локе-Обер». Всегда проверяет, хорошо ли прожарена отбивная. Живет в постоянном страхе. Однажды я обедал в его обществе, и это был сущий кошмар. С бедняги сходит семь потов, пока он расправляется со вторым блюдом. Так и кажется, что вместо куска мяса он видит перед собой чашку Петри, полную крови, с плавающими в ней колониями микроорганизмов. Стафилококк, стрептококк, грамотрицательные бациллы. Его жизнь безнадежно испорчена.
Как бы там ни было, но сосиска в хлебе безопаснее, хотя и не намного. Посему я съел именно это изысканное блюдо и запил его кофе, любуясь сквозь витрину запрудившей улицу толпой.