Глава XII
Материалы следствия по делу о смерти и исчезновении трупа повара с теплохода «Анна» Яна Ковальчика оказались на редкость скудными.
Из них следовало, что кок был зачислен в штат теплохода в 1960 году, а до этого плавал на судах каботажного флота. У него были отличные характеристики; в них отмечалась его высокая профессиональная подготовка, дисциплинированность, честность и общительность. Из материалов дознания проведенного после его смерти милицией Сопота, вытекало, что положительного мнения о нем было не только начальство по месту работы, но и все окружающие. Листая страницы дела, Бежан читал: «Ковальчик проявлял положительное отношение к существующей действительности», «принимал участие в общественной жизни», «в связях с чуждыми элементами замечен не был, морально устойчив, политически выдержан».
Формализм этих оценок для Бежана был очевиден. Поскольку кок из двенадцати месяцев в году восемь-девять проводил в море, то совершенно ясно, что фразы: «…отношение к существующей действительности», «…участие в общественной жизни» – могли лишь означать, что повар пару раз принял участие в каких-нибудь домкомовских собраниях, на которых, быть может, даже один-два раза выступил, высказавшись «за».
«Такая позиция, – подумал про себя Бежан, листая бумаги, – облегчала ему, вероятно, отношения с финансовыми органами». У них, кстати сказать, тоже не было к нему никаких претензий. «Ковальчик, построив небольшой дом, – уведомляли из финуправления официальной бумагой, – за стройматериалы отчитался полностью, законными счетами, а налоги платил регулярно». В «черный список» таможни он также не попал ни разу.
«Еще один ангелок, уж не такой ли, как и Вейль?» Невольно сравнивая их, Бежан сразу обратил внимание на эту, прямо скажем, редкую заботу о безукоризненности своей репутации. Люди, которым нечего скрывать, случается, порой о чем-то забудут, чем-то пренебрегут, поссорятся с соседями по дому или с коллегами по работе. И лишь те, у кого есть какие-то причины маскироваться, как правило, особо внимательно относятся к общественному мнению и сохранению своего реноме.
Бежан перелистал дело и нашел свидетельство о смерти. Подписал его судовой врач Петр Валяшек, констатируя, что смерть наступила в ночь с 22 на 23 января на почве острой сердечной недостаточности, вызванной, по всей вероятности, алкогольным отравлением.
Эту версию подтверждал и осмотр каюты, произведенный капитаном и его первым помощником утром двадцать третьего числа, сразу же после обнаружения трупа. В каюте при осмотре была обнаружена наполовину опорожненная бутылка виски и недопитый стакан с этим же напитком. В каюте стоял сильный запах алкоголя.
«Как увязать это заключение со словами Янки, что дядя жаловался на печень и в рот не брал водки? Конечно, она могла знать не все. Надо бы выяснить у нее фамилии „светил“, к которым обращался Ковальчик в Варшаве», – отметил про себя Бежан.
Затем он еще раз перечитал документы, относящиеся к истории исчезновения трупа. И тут ничего особенного. В момент смерти кока теплоход «Анна», как явствовало из записи в судовом журнале, находился в двух сутках пути от порта приписки.
О смерти кока капитан уведомил по радио управление порта и гданьскую милицию. Тело он распорядился поместить в одну из судовых холодильных камер и лично ее опечатал.
Когда же по окончании рейса в Гданьске на палубу теплохода поднялись сотрудники милиции и санитары, чтобы доставить тело в морг на судебно-медицинскую экспертизу, и открыли опечатанную дверь холодильной камеры, оказалось, что печати не тронуты, а труп исчез.
Как, когда, каким образом? Для выяснения этого милиция опросила всю команду и пассажиров. Бежан листал страницы протоколов. Никто ничего не видел. Лишь один из опрошенных матросов заявил, что, по его мнению и по мнению всей команды, покойник на борту приносит несчастье.
Больше ничего конкретного установить тогда не удалось.
Милиция согласилась, что смерть повара наступила в результате острой сердечной недостаточности и естественность ее не вызывает сомнений, а исчезновение трупа объяснила широко распространенным среди моряков предрассудком и внесла предложение дело следствием прекратить. Прокуратура это предложение утвердила. На том все и кончилось.
…Бежан позвонил Янке:
– Мне надо бы с тобой встретиться. По делу твоего дяди…
– Хорошо, что есть повод, а то я еще бы год тебя не увидела. Когда и где?
– Через час. В «Несподзянке».
На этот раз Бежан не только не опоздал, но даже пришел чуть раньше. Сел за свободный столик у балюстрады лицом к входу, чтобы видеть весь зал. Эта привычка сохранилась у него еще со времен оккупации и работы в подполье.