Гюнвальд Ларссон оказался в трудном положении. Времени для объяснений не было. Ударь он парня в синем костюме, тот скатится по лестнице и свернет себе шею. Чуть поколебавшись, он решил оттолкнуть его в сторону. Однако привратник был упрям и уцепился за пиджак Ларссона. Тот попытался вырваться, пиджак затрещал и разорвался. Раздраженный, Ларссон повернулся и ударил парня по рукам. Привратник взвыл и выпустил его, но Бруберг был уже далеко внизу. Гюнвальд Ларссон побежал по лестнице, слыша за своей спиной злобные проклятия и тяжелые неуверенные шаги.
А в вестибюле разыгралась совершенно нелепая сцена. Цакриссон, конечно, вошел в подъезд и стоял у входной двери, широко расставив ноги. Он расстегнул куртку и вытащил пистолет.
– Стой! – заорал он. – Полиция!
Бруберг резко остановился, не выпуская чемодана, который держал в правой руке. Левой рукой он вынул из кармана пальто что-то вроде пистолета и выстрелил вверх. Не услышав рикошета, Гюнвальд Ларссон был почти уверен, что это скорее всего стартовый пистолет, а может быть, игрушечный или учебный.
Цакриссон упал ничком на мраморный пол и выстрелил, но промазал. Ларссон крепко прижался к стене. Бруберг бросился в сторону от двери вестибюля, около которой находился полицейский. Очевидно, в доме был черный ход. Цакриссон выстрелил снова и снова промахнулся. Человек с чемоданом был всего в трех метрах от Гюнвальда Ларссона.
Цакриссон выстрелил три раза подряд и промазал. «Чему, черт возьми, их только учат в школе полицейских?» – в отчаянии думал Ларссон. Пули свистели, отскакивая от каменных стен. Одна из них попала в каблук ботинка Ларссона и навсегда испортила первоклассную итальянскую работу.
– Прекратить огонь, – зарычал он.
Цакриссон нажал на курок еще раз, но пистолет дал осечку. Очевидно, он забыл вставить обойму.
Гюнвальд Ларссон сделал три быстрых шага вперед и изо всех сил ударил Хампуса Бруберга в челюсть. Что-то хрустнуло под кулаком, и Бруберг сел, вытянув ноги.
По ступенькам спускался привратник, ругаясь и тяжело пыхтя.
– Что тут такое? – ошарашено прохрипел он.
Над вестибюлем висел голубой туман. Резко пахло порохом.
Цакриссон поднялся со смущенным видом.
– Куда ты целился? – злорадно спросил Гюнвальд Ларссон.
– В ноги.
– В мои?
Гюнвальд Ларссон поднял оружие, выпавшее из руки Бруберга. Это действительно был стартовый пистолет.
На улице возле дома собралась шумная толпа.
– Вы с ума сошли, – сказал привратник. – Это же директор Бруберг.
– Заткни глотку, – сказал Ларссон и заставил сидящего человека подняться на ноги.
– Возьми чемодан, – сказал он Цакриссону. – Если сумеешь. Крепко держа Бруберга за правую руку, он вывел его из подъезда. Левую руку Бруберг держал у подбородка. Между пальцами сочилась кровь. Не оглядываясь, Ларссон прокладывал дорогу к своей машине среди шумящей толпы. Цакриссон с чемоданом тащился сзади.
Гюнвальд Ларссон толкнул Бруберга на заднее сиденье и сел рядом.
– Доберешься до полицейского управления? – спросил он Цакриссона.
Тот кивнул с пришибленным видом и уселся за руль.
– Что тут происходит? – спросил почтенного вида господин в сером костюме и в берете.
– Кино снимаем, – ответил Гюнвальд Ларссон и захлопнул дверцу.
XVII
Хампус Бруберг не произнес до сих пор ни слова и потому, что не хотел, и потому, что не мог. У него было выбито два зуба и сломана нижняя челюсть.
В половине десятого вечера Ларссон и Колльберг все еще стояли, наклонившись над ним, и задавали бессмысленные вопросы:
– Кто застрелил Виктора Пальмгрена?
– Почему вы пытались бежать?
– Вы наняли убийцу?
– Расскажите, что вы знаете.
– Кто стрелял?
– Почему вы не отвечаете?
– Ваша игра проиграна, так что говорите.
Время от времени Бруберг качал головой, а когда речь заходила об убийстве Пальмгрена, его искривленное лицо искажалось еще более и на нем появлялось что-то, долженствующее изображать сардоническую усмешку.
В начале допроса они из чистой формальности спросили его, не хочет ли он позвонить своему адвокату, но и тогда арестованный только покачал головой.
– Вы хотели убрать Пальмгрена, чтобы сбежать с деньгами, да?
– Где находится человек, стрелявший в Пальмгрена?
– Кто еще участвовал в заговоре?
– Отвечайте же, черт вас дери!
– Если вы скажете, кто совершил убийство, возможно, это облегчит вашу участь.
– С вашей стороны было бы умнее помочь нам.
Колльберг иногда пытался задавать более нейтральные вопросы.
– Когда вы родились? Где?
А Гюнвальд Ларссон по давней привычке действовал по принципу, что нужно начинать сначала.