Детектив не может существовать без расследования. Расследоваться может не обязательно преступление, но и ложное обвинение. Поиск истины должен главенствовать в сюжете И командовать сюжетосложением. Следствие следствия – вот истинная формула детектива. Однако при этом не следует забывать, что, скажем, документальная практика расследования преступления еще не создает литературу. Протокол в силу своей природы исключает индивидуальность, психологизм в обрисовке и сыщика и преступника, вычленяя случай из реальной гармонической действительности и тем самым не объясняя ее в целостности. Частный случай остается частным случаем и, хоть согласуется с установлениями «не убий», «не укради», «не нарушай правила валютных операций», не имеет проекции на нравственное самовоспитание людей – подобная функция свойственна художественной литературе, мотивирующей действительность, а не приговор.
Часто мы становимся не только свидетелями, но и жертвами спекуляции детективным жанром. Благодаря своей увлекательной форме детектив охватывает многомиллионную армию читателей. И разномастные спекулянты от литературы хитро используют его популярность среди читателей, наводняя книжные рынки низкопробными суррогатами. Не прочь использовать этот увлекательный жанр и ярые антисоветчики. Достаточно вспомнить Яна Флеминга, породившего Джеймса Бонда, агента 007. Романы о Бонде получили на Западе грандиозную рекламу. Эта поддержка шла якобы навстречу запросам рядового читателя и главным образом молодежи, которая не знала, где и как найти выход энергии, которая тосковала по романтике и приключениям, по активному действию в жизни, и которая-де нашла все это в книгах Флеминга. Цветастые по колориту, «заряженные» напряженным действием, романы об агенте 007 отравляют сознание молодого поколения всего западного мира культом насилия, ненависти и индивидуализма. Детективы о Джеймсе Бонде пока еще не сданы в архив, «герой» еще дееспособен. И поэтому нельзя недооценивать направленность детективных романов Флеминга и ему подобных и их воздействие на умы читателей.
И бороться с «литературой» нужно прежде всего литературой.
Детектив становится все более социально активным. Ему тесно в рамках просто увеселительного чтения. Он анализирует. Анализирует причины преступности, выясняет, что порождает преступность.
Так, в романе польского писателя Крпстпна Земского «Золотые щупальпы», представленном в этом сборнике, не только рассказывается о том, как в итоге различнейших перипетий удалось обезвредить шайку валютчиков и шпионскую сеть, но и о том. как люди опустились до совершения таких тяжких преступлений, как валютные махинации и шпионаж. Многослойностью практических деталей особенно и привлекают «Золотые щупальпы»: за приключенчески-увлекательным ведением дела четко просматривается предостережение, смысл которого содержит в себе само название, – вот что притягивает и опутывает нестойкие души. Можно лишь посожалеть, что многослойность расследования вынудила дать серию развязок по всем линиям лишь лапидарно; но ведь иначе потребовалось бы, пожалуй, вдвое нарастить текст… Да, поднятый сюжет оказался по-жизненному разветвленным, а сам по себе он редкостный по богатству линий и пересечений.
На Западе сейчас все большую популярность приобретает так называемая «жесткая школа», для которой характерна шумная критичность. В романе американца Джефри Хадсона один из героев, адвокат Уилсон, говорит о дискредитации: «Нас вынуждает к этому сама сущность закона». Он предлагает и обвинению и защите определенные шаблоны, определенные тактические приемы в рамках существующих законодательных актов. К несчастью и для обвинения и для защиты эти методы оборачиваются дискредитацией тяжущихся сторон. Обвинение будет пытаться опорочить доктора Ли со всей беспощадностью, на какую только оно способно. Мы же, защита, со своей стороны, будем пытаться опорочить покойницу, миссис Рендал и Питера Рендала». Таким образом, вскрываются не только пороки общества, порождающего преступность, но и порочность буржуазного судопроизводства. Чтобы оправдать невиновного, приходится, того гляди, идти на провокацию, на заведомо аморальные приемы.
Роман «Экстренный случай», несмотря на его классическую детективную форму, мояшо было бы отнести к новому течению в западной литературе – «производственному натурализму». Нашему читателю это течение знакомо, скажем, по таким работам Артура Хейли, как «Аэропорт» и «Отель», в которых многим привиделся образцовый реализм, апогей производственной темы. Читателю, однако, с первых страниц становится ясно, что литература «производственного натурализма» переигрывает подробностями, переигрывает автоматической описательностью, неустанной инвентаризацией орудий производства, а люди также описываются в педантичной манере наравне с неодушевленными предметами.