– Кто это? – спросила Джина. – Миссис… кто? Одну минуточку, пожалуйста. Я не уверена, что он на месте. – Джина хмуро посмотрела на меня, и я увидел по ее глазам, что она озадачена. – Тебя просит какая-то миссис Дуглас Шеррард.
Я уже было хотел сказать, что никогда о такой не слыхал и не хочу говорить с ней, когда вдруг это смутно знакомое имя зазвенело у меня в мозгу. Миссис Дуглас Шеррард! Это была фамилия, которой воспользовалась Хелен при найме виллы в Сорренто. Неужели на проводе Хелен? Неужто она до того безрассудна, что станет звонить мне сюда?
Я потянулся и взял у Джины трубку. Повернувшись к ней спиной, чтобы она не могла видеть моего лица, я тихо сказал:
– Алло? Кто это?
– Привет, Эд. – Да, это была Хелен. – Я знаю, что мне не следовало бы звонить тебе на работу, но я пыталась дозвониться на квартиру, а там никто не отвечает.
– Что такое? – резко спросил я.
– Нас слушают?
– Да.
В довершение ко всему дверь отворилась и в комнату влетел Максуэлл.
– Боже милостивый! Ты все еще здесь? – воскликнул он, увидев меня. – Я думал, ты давно уже катишь в Венецию.
Я сделал ему знак молчать и сказал в трубку:
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Да, будь добр. Ты не мог бы привезти мне светофильтр для моей камеры? Оказывается, без него не обойтись, а в Сорренто я его найти не могу.
– Разумеется, – ответил я. – Будет сделано.
– Спасибо, милый. Мне так не терпится поскорее увидеть тебя. Тут такой великолепный пейзаж…
Я прервал ее:
– Я это устрою. Пока. – И положил трубку.
Максуэлл вопрошающе уставился на меня.
– Ты всегда так обращаешься с женщинами, которые звонят тебе? – спросил он, просматривая телеграммы на столе. – Это звучало резковато, ты не находишь?
Я постарался не выказать тревоги, но знал, что озадаченная Джина смотрит на меня. А когда отодвинулся от стола, Максуэлл тоже уставился на меня.
– Я забежал узнать, нет ли для меня каких личных писем, только и всего, – сказал я ему, закуривая сигарету, чтобы скрыть свой конфуз. – Пойду, пожалуй.
– Тебе надо научиться расслабляться, – посоветовал Максуэлл. – Не будь ты таким солидным, серьезным газетчиком, я бы, судя по выражению твоего лица, сказал, что ты замышляешь какую-то проделку. Это правда?
– А, не болтай чепухи! – отмахнулся я, не в состоянии подавить резкости в голосе.
– Э-э, да ты сегодня что-то не в духе, а? Я же пошутил.
Я промолчал, и он продолжал:
– Ты берешь с собой машину?
– Нет. Я путешествую поездом.
– Ты путешествуешь не один? – спросил он, проказливо глядя на меня. – Надеюсь, ты запасся какой-нибудь приятной блондинкой, которая будет утешать тебя, если пойдет дождь?
– Я путешествую один, – ответил я, стараясь казаться спокойнее, чем был.
– Ну еще бы! Уж я-то знаю, что бы сделал, если бы отправлялся в месячный отпуск.
– Вероятно, мы мыслим по-разному, – сказал я, подходя к Джине. – Присматривай за этим парнем. Не давай ему делать слишком много ошибок, да и сама особенно не утруждайся. До встречи двадцать девятого.
– Желаю приятного отдыха, Эд, – спокойно произнесла Джина. Она не улыбнулась, и это меня встревожило. Что-то ее расстроило. – О нас не беспокойся. С нами ничего не случится.
– Я в этом не сомневаюсь. – Я повернулся к Максуэллу: – Пока – и хорошей охоты.
– А тебе еще лучшей, – улыбнулся он, пожимая мне руку.
Я оставил их, спустился на лифте, подозвал такси и велел водителю отвезти меня в магазин. Там я купил светофильтр, о котором просила Хелен, взял другое такси и вернулся домой. Я кончил укладываться, удостоверился, что все заперто, и поехал в такси на вокзал.
Я купил билет до Неаполя, убедился, что поезда еще нет, и прошел к газетному киоску, где накупил целую кипу газет и журналов. Все это время я выискивал глазами какое-нибудь знакомое лицо.
Я остро сознавал, что в Риме у меня слишком много друзей, чтобы чувствовать себя спокойно. В любую минуту мог появиться кто-нибудь из знакомых. Мне не хотелось, чтобы до Максуэлла дошло, что вместо одиннадцатичасового поезда на Венецию я сел в полуденный поезд до Неаполя.
Поскольку надо было минут десять ждать, я прошел к одной из скамей подальше в углу и сел. Я читал газету, прячась за ее страницами. Эти десять минут стоили мне нервов, но до вагона я добрался, так и не встретив никого из знакомых. Я не без труда подыскал себе место и снова спрятался за газетой.
И только уж когда поезд выехал со станции, я испытал некоторое облегчение. Пока что все идет хорошо, сказал я сам себе. Теперь можно было считать, что я благополучно отбыл в отпуск.
Местный поезд прибыл на станцию Сорренто с двадцатиминутным опозданием. Народу набилось порядком, и прошло несколько минут, прежде чем я смог выйти с перрона на привокзальную площадь, где в ожидании клиентов стояла вереница такси и конных экипажей.
Я постоял на жарком солнце, выискивая глазами Хелен, но ее нигде не было видно. Я поставил на землю чемодан, отмахнулся от наглого попрошайки, который хотел проводить меня до такси, и закурил. Я удивился, что Хелен меня не встречает, но ведь поезд опоздал, и она могла пойти по магазинам, чтобы убить время. Я прислонился к стене вокзала и стал ждать.
Толпа, вылившаяся со станции, медленно рассасывалась. Одних встречали друзья, другие уходили пешком, третьи нанимали такси и экипажи. Наконец я остался один. Минут через пятнадцать, когда Хелен так и не появилась, я стал проявлять нетерпение.
Возможно, она сидит в каком-нибудь кафе, подумал я. Я подхватил чемодан, отнес его в камеру хранения и сдал. Затем, уже налегке, пошел по улице к центру городка. Я ходил, выискивая глазами Хелен, но нигде ее не видел. Я подошел к платной стоянке, но не увидел там ее машины. Тогда я прошел к одному из кафе, сел за столик и заказал кофе.
Оттуда я мог наблюдать за подъемом к станции, а также видеть все машины, въезжающие на площадь. Время приближалось к 16.30. Я выпил кофе, выкурил три сигареты, затем, когда мне уже наскучило ждать, спросил у официанта, могу ли я воспользоваться его телефоном. Беда в том, что я не знал номера виллы, но после некоторой задержки телефонистка нашла его, а еще через какое-то время сообщила, что никто не отвечает.
Значит, меня обманули. Возможно, Хелен перепутала время прибытия поезда, только что выехала с виллы и сейчас находится на пути к станции? Сдерживая нетерпение, я заказал еще кофе и сел ждать. Но к десяти минутам шестого я был не просто раздражен. Я чувствовал, что мне не по себе.
Что же с ней случилось? На вилле она уже поселилась, это я знал. Тогда почему она не пришла встречать меня, как мы договорились?
По карте, которую она мне показывала, я более или менее представлял себе, где находится вилла. По грубым подсчетам, она была в пяти милях от Сорренто, в предгорьях. Надо было что-то делать – не сидеть же сиднем в кафе. Я решил дойти до виллы пешком в надежде, что встречу ее по пути.
К вилле вела всего одна дорога, так что разминуться мы не могли. Надо было только идти, никуда не сворачивая. Рано или поздно мы должны встретиться. Я не спеша отправился на свою долгую прогулку к вилле.
Первую милю мне пришлось пробираться сквозь толпы туристов, которые глазели на витрины, ждали автобусов и вообще засоряли пейзаж, но, когда я выбрался из города и оказался на извивающейся, как змея, дороге, связывающей Сорренто с Амальфи, соперничали со мной лишь быстрые машины.
Протопав мили две, я добрался до проселка, на который мне нужно было свернуть и который уходил в горы. Уже двадцать минут седьмого, а Хелен и в помине нет. Я прибавил шагу и начал долгий, изнурительный подъем. Прошагав с милю и не встретив Хелен, я вспотел и уже не на шутку встревожился.
Виллу, примостившуюся на высоком холме с видом на залив Сорренто, я заметил за добрых полчаса до того, как добрался туда. Она была красивой, как и описывала ее Хелен, но сейчас мне было не до ее прелестей. Мною всецело владела одна мысль – найти Хелен.
Она не врала, когда говорила, что вилла стоит на отшибе. Впрочем, и на отшибе – еще мягко сказано. Виллу окружала усадьба, и вокруг, сколько хватало глаз, не было никакого другого жилья.