— Знаете, когда вернулся Беранек?
— Когда он пришел, то разбудил меня. Но сколько было времени, не имею понятия.
— Больше никого вы не видели, ничего не слышали?.. А когда стояли у дверцы, не заметили пани Альтманову?
Яначек отрицательно покачал головой.
— Благодарим. Мы с вами еще встретимся.
— Я очень огорчусь, если этого не произойдет, — очкастый человечек поклонился, прощаясь.
— Когда Седлницкий говорил о шуте, — заметил после его ухода Коварж, — то он определенно имел в виду этот хилого романтика.
6
С Беранеком была сплошная морока. Отвечал он односложными фразами, и каждую из них приходилось тащить клещами.
Одет он был так нелепо, что это потрясло даже Янду, привыкшего за многие годы работы ко всему. Самыми приличными были джинсы — грязные, оборванные, заправленные в высокие ботинки с потрескавшейся кожей неизвестно какого года выпуска. Но это было ничто по сравнению с неописуемой робой, похожей на рубашку русского крепостного крестьянина прошлого века, подпоясанной жеваным ремешком. Впечатление дополняли густая смолисто-черная борода, полотняная кепка со сломанным козырьком, которую Беранек снял только после того, как ему напомнил об этом Коварж, и подстриженные под горшок волосы.
«Ниже пояса, — размышлял Янда, — похож на ковбоя Вили, золотоискателя из Эльдорадо, а выше — на бурлака с Волги. Нарядился для нас. Не доставлю ему радости, не буду обращать внимания».
Из ответов, состоявших в основном из междометий, удалось выяснить, что из замка Беранек ушел около восьми, в ресторане увидел Квазимодо а подсел к нему. Примерно в девять появился Дарек Бенеш а вслед за ним — Марин Залеска. Описание вечера, но существу, совпадало с показаниями Седлницкого. Ресторан покинул в полночь, поднялся к домку по косогору и сразу пошел к себе. По дороге никого не видел, ничего не слышал. Да, Яначек был дома и спал.
— У вас есть собственный взгляд на это трагическое событие? — спросил после длинной паузы Петр Коварж, потому что Янде этот волосатик уже так надоел, что у него пропала охота задавать вопросы.
— Нет.
— Но узнав об убийстве… должны же вы были подумать хоть о чем-нибудь.
— Не должен.
Коварж бессильно развел руками.
— Пан Беранек, — обратился к нему Янда, — есть у вас какой-нибудь другой костюм, кроме того, в котором вы нас посетили?
— Ну.
— Почему же вы его не надели?
— Не годится для общества.
— А для чего годится?
— Для путешествий.
— Хм. Что это за костюм?
— Штормовка.
— В таком случае хорошо, что вы надели свой выходной костюм, — вздохнул Янда.
— И я говорю, — кивнул довольный Беранек.
— В штормовке его сюда не пустили бы, — процедил Коварж. — Итак, подведем итоги: за весь вечер, от вашего ухода из замка до возвращения, из своих сотрудников вы видели только Седлницкого, Бенеша и Залеску.
— Этого я не говорил.
— Как не говорили? — разозлился поручик.
— Так вы же меня не спрашивали. Только о том, встречал ли я кого-нибудь по дороге туда и обратно.
— Значит, вы видели еще кого-то? — Коварж с трудом овладел собой.
— Ну. Ту пышку.
— Которую?
— Лудвикову. Стояла и смотрела в ресторан через окно.
— Вы выходили наружу?
— Ну. Помочиться.
— Сколько было времени?
— Примерно четверть одиннадцатого. В десять я глянул на часы.
— О чем вы говорили?
— Ни о чем. Она меня не видела.
— Как это не видела?
— Стояла у углового окна как приклеенная и пялила глаза внутрь.
— Что вы подумали?
— Ничего. Я о своих маленьких потребностях не размышляю.
— Хватит! — Янда неожиданно закричал так, что Коварж и Чап вздрогнули, но Беранек даже не моргнул. — Или вы будете давать показания как следует, или мы вас оставим здесь! Доводов найдется не меньше десяти!
Беранек открыл было рот, но передумал отвечать. Капитан закурил и несколько раз глубоко затянулся.
— Как вы думаете, кого она высматривала? — продолжал Коварж.
— Скорей всего кого-нибудь из речников. Среди них есть симпатичные.
— Это вы подумали тогда?
— Ну.
— Потом вы ее уже не видели?
— Нет.
— Еще раз подведем итог, — вздохнул поручик. — По дороге в ресторан из своих сотрудников вы не видели никого. «В раю» — Бенеша, Залеску и Седлницкого. Примерно в четверть одиннадцатого снаружи вы увидели Лудвикову, но она вас не видела. По дороге домой — снова никого. Так?
— Так.
— Значит, на тропе не было никого, во дворе тихо и темно, все спали. Правильно?
— Нет.
— Парень, я из-за тебя с ума сойду! — закричал теперь уже Коварж. — Прошу тебя, — обратился он к Янде, — арестуй его, такое никто не сможет выдержать.
— Я же даю показания, — обиженно отозвался Беранек. — Вы сказали: «Темный двор, все спали», а я на это: «Нет». Рассказываю как могу, за что арестовывать? Это вы называете законностью?
— Что вы видели во дворе? — спросил Янда сухо.
— Светилось окно. После полуночи. Значит, спали не все.
— Какое окно?
— На втором этаже. Справа. В углу.
— Это в подсобном помещении рядом с залом бракосочетаний, которое вы называете конференц-залом?
— Ну. Там живет Дарек. Наверное, еще читал. Когда я прошел двор, как раз дочитал.
— Погасил?
— Ну.
— Теперь, — сказал уставшим голосом Коварж, — я еще раз прочитаю вам ваши показания. В третий раз и, надеюсь, в последний.
Теперь Беранек со всем согласился.
— Что вы делали перед тем, как пойти в ресторан? — спросил Янда. — Конкретно в половине седьмого?
— А что?
— Задаем вопросы мы. Вспомните.
Бородатый ковбой выглядел уставшим.
— Я был в хранилище, — произнес наконец он.
— В котором?
— На втором этаже, в глубине, где стоят кушетки.
— Вы слышали ссору между Залеской и Седлницким?
— Нет.
— Странно. Они так шумели, что слышали все.
— Я покемарил немного. Чтобы вечером быть в форме,
— В хранилище?
— Это было после работы.
— Но ведь ваша комната почти рядом. Почему вы не пошли спать туда?
— Это трудно объяснить, — забормотал уже слегка обалдевший Беранек.
— Трудно или легко, но объяснить вы должны.
— Опять будете грозить камерой? Ладно, скажу.
Он долго мялся, мямлил, каждое слово из него приходилось выдавливать, как пасту из тюбика. И, к большому удивлению присутствующих, выяснилось, что, укладываясь время от времени в антикварные кровати в стиле ампир или барокко, с альковом или без, Беранек любит перед сном представить себя наследным владельцем замка. А также деревни, окрестных полей и лесов. Лежит он и размышляет, как проведет следующий день. И ночь.
— С деревенскими девушками? — ухмыльнулся Коварж. — Большая выгода — никаких алиментов. Дело в том, что пан Беранек, — объяснил он Янде, — из-за этих неприятных платежей не получает зарплату. За ним числился большой долг, и дело дошло до суда.
— Но на ресторан ему остается, — заметил капитан.
— Хожу туда раз в сто лет, — пробормотал притихший Беранек.
— Знаете, что очень странно? Что в полночь, в разгар веселья, вы вдруг вспомнили о работе.
— Это я сказал в шутку. Горчиц боялся, что мы не заплатим за ящик вина, и старший среди речников велел всем выложить деньги на стол. А я хотел, чтобы у меня хоть что-нибудь осталось. На потом.
Наступила тишина. Янда незаметно зевнул.
— Хотите ли вы дополнить свои показания? — спросил после паузы Коварж.
— Нет.
— Тогда свободны, — отпустил его Янда. — Из замка не отлучаться. Еще поговорим.
Беранек встал с кресла так, словно на шее у него висела двухпудовая гиря. Ни на кого не глядя, поплелся к двери. В коридоре остановился перед Альтмановой и Бенешем.
— Я довел их до ручки! — заявил он с победным видом.