Суровым обвинением американскому обществу звучит история Дейви, юноши с трудной судьбой, который с самого рождения был никому не нужен: ни родным, ни обществу. Глубоко символична его гибель от руки человека, который относился к нему лучше других. Дейви погибает не в результате нелепой случайности. Он — жертва «американского образа жизни», его норм и законов. Вспоминаются прочитанные в последние годы многочисленные статьи о жестоком обращении вполне благополучных родителей со своими малолетними детьми в большинстве капиталистических стран. Детей избивают и мучают в США, Англии, Франции, ФРГ. Они бегут из дома, становятся бродягами, прибиваются к преступникам, гибнут в драках и от наркотиков. Так что судьба Дейви при всей ее необычности очень типична.
Словом, даже беглый анализ убеждает, что социально-критический пафос неотъемлемо присутствует в романе Р. Макдональда.
Детективный жанр в наши дни развивается динамично и продуктивно: одни, популярные в прошлом, типы повествования отмирают, другие используются по-прежнему, возникают и новые, так сказать, подвиды жанра.
Неизменным остается одно — занимательность.
Но, крепя свою занимательную и, не будем бояться этого слова, развлекательную детективную схему на фундамент действительности, писатель, если он одарен и честен, не только не может, но и не хочет уйти от реальных проблем общества, того, что порождает преступления.
Романы, составившие данный том, несомненно, увлекут и развлекут, но, что не менее важно, скажут правду.
ЛАЙОШ ГРАНДПЬЕР
ЯДОВИТЫЕ ПЛОДЫ
© Lajos Grandpierre, 1979
Авторизованный перевод
с венгерского Г. Лейбутина
Раннее утро. Солнце еще только заглянуло в окна большого особняка Колечанского на улице Арпад, 17. Кечкешне спокойно, неторопливо, в хорошем расположении духа, как любой здоровый, выспавшийся человек, направлялась в конец коридора убирать комнату хозяина дома. По дороге она несколько раз останавливалась у окон — глянуть в сад на молодую, только распускавшуюся зелень крыжовника. Листочки были свежие, курчавые, даже не развернувшиеся еще во всю ширину. И вдруг под окном, напротив двери в спальню-кабинет, она увидела рюкзак хозяина дома. Увидела и очень этому удивилась.
«Проспал?!» — мелькнуло в ее голове. Хозяин, Леринц Колечанский, на рыбалку всегда уезжал чуть свет. «Ну ничего, опоздал на первый поезд — уедет со следующим», — успокоила себя Кечкешне, быстро поворачиваясь к двери. Но прежде чем она закончила этот маневр, взгляд ее упал на стену, и она похолодела от страха и омерзения. Даже ключ от комнаты из руки выронила. Крик ужаса пронесся по длинному коридору, напугав сидевшего на кухне и вертевшего ручку кофемолки Кечкеша. «Пали! Пали!» — звала жена.
Заслышав крик, Кечкеш сначала поднял голову, потом грузно и неторопливо поднялся сам. Но, услышав новый, исполненный ужаса крик жены, он убавил огонь горелки на газовой плите, одолел пять ступенек лестницы и заковылял дальше по коридору.
— Ну что, что тут случилось? — спросил обеспокоенно Кечкеш.
— Там… там!.. Ползут! — бормотала его жена, испуганно показывая рукой в сторону стены.
Кечкеш посмотрел на стену. По ней вверх, к потолку, неторопливо ползли три пиявки. Одна из них была по меньшей мере раза в два толще двух других, вместе взятых. Они ползли не спеша, уверенно, в избранном ими направлении.
— Ну и что? Ползут себе и ползут!
В поведении пиявок старый Кечкеш ничего особенного не отметил. Скорее всего они искали воды в этой пустынной и совершенно безнадежной с их точки зрения местности. Одна из пиявок уже успела добраться до верхнего косяка двери. Кечкеш улыбнулся. Оп-то уж знал, как боялась его жена любого червяка, даже самого безобидного. Ни за какие сокровища не согласилась бы взять его в руку. А тут — пиявки!
— Пиявки! — успокаивая жену, пояснил Кечкеш. — Как-то, вишь, сами выползли вот из банки. Да ты не шуми, я их мигом соберу.
— Господин Леринц, видно, спит? Вот и рюкзак его…
— Разве хозяин не уехал? — удивился теперь уже и старый Кечкеш. — Он же собирался на зорьке порыбачить!
Жена не ответила ему, потому что обнаружила на стене, под окном, выходившим во двор, еще несколько пиявок. Одна из них как раз свалилась на пол и как ни в чем не бывало преспокойно поползла в сторону Кечкешне. Та в страхе попятилась назад.
Кечкеш удержал ее руку, собиравшуюся нещадно истребить противного червяка. Затем, подойдя к двери Колечанского, он принялся стучать, сперва тихо, потом посильнее. Но в ответ ни звука, ни шороха.
— Спит, — предположил Кечкеш.
— Ты все же разбуди его! — посоветовала жена. — А то ведь опоздает и на последнюю утреннюю электричку.
Кечкеш нажал на скобку ручки, но дверь, как видно, была заперта изнутри. Тогда Кечкеш постучал еще энергичнее, а затем уж и вовсе забарабанил в дверь изо всех сил кулаком и стал громко звать хозяина:
— Господин Леринц, вставайте, уже поздно! Опоздаете на рыбалку!
Но поскольку из комнаты все равно не последовало никакого ответа, Кечкеш заглянул в замочную скважину. «Ключ в скважине замка, значит, никуда не ушел!» — отметил он для себя.
— Стучи еще! — велела жена.
Кечкеш стукнул по двери еще раза два кулаком, потом повернулся спиной и принялся дубасить уже каблуком, в промежутках между ударами прислушиваясь: может, кто отзовется?
— Али женщина у него там? — задумчиво пробормотал он в конце концов.
— Давно бы отозвался, — возразила Кечкешне.
— Чего же он тогда молчит? — нетерпеливо бросил Кечкещ.
— Может, заболел? — пролепетала его благоверная.
Не зная, что им делать дальше, старики переглянулись.
Пиявки продолжали расползаться по стене. С улицы в окно был слышен говор диких голубей.
— Загляни-ка в окошко! Мало ли что с ним случилось, — подумала вслух Кечкешне. — А я здесь побуду. Глядишь, он тем временем и выйдет. — Она отвернулась от рюкзака, не желая больше видеть этих противных ползучих тварей.
Кечкеш, прихрамывая, послушно отправился по коридору. Обошел дом и остановился прямо перед окном в сад, на дорожке, посыпанной желтым речным гравием. На широкой грядке дружно зеленели ранние тюльпаны. Но лишь некоторые из них были увенчаны остроконечными шапочками — бутонами будущих цветков. Земля была аккуратно, гладко причесана граблями, и на ней не было даже кошачьих следов. Кечкеш постоял напротив окна, забранного решеткой, затем после недолгого раздумья пошел к нему напрямик, перешагнув через грядку. Три шага, и он уже у стены. Но Кечкеш был мужчиной невысокого роста и потому мог достать лишь до нижнего края решетки. Ухватившись за нее руками, он подтянулся, встал одной ногой на выступ кирпичного цоколя и только тогда смог заглянуть в комнату.
В комнате горел свет, окно было открыто, и сквозь раскачивающуюся на ветру занавеску он увидел хозяина дома. Тот сидел за столом, уронив голову на его крышку. Спал? Более детально осмотреть комнату Кечкеш не сумел, потому что нога начала сползать с узкого выступа. Но все же успел дважды крикнуть через открытое окно:
— Господин Леринц, проснитесь!
Ответа не последовало и на этот его зов. Кечкеш передохнул с минуту, затем поднатужился и снова вскарабкался. Теперь он постарался разглядеть комнату получше.