— Вы не поверите, я ведь сам здесь когда-то учился. Я с Севера, но отец послал меня учиться на Юг. Он полагал, что это поможет мне в жизни. Но получилось иначе. Министерством я сыт сполна. Рутина есть рутина, я к ней притерся, но некоторые недавние события в управлении застряли у меня костью в горле.
Стрейндж пропустил мимо ушей это замечание.
— Для улучшения возрастной структуры сектору предложили заманчивую систему ранних уходов в отставку. Я ухватился за эту возможность. Работа здесь не пыльная. На ней я протяну до шестидесяти лет. Мне тут нравится.
Они поболтали о пустяках, попивая кофе с молоком, потом, застегнув плащи, вышли погулять среди пустынных спортивных площадок.
— Пора бы тут навести порядок, — сказал Стрейндж.
Они пересекли двор.
— И вы заметили? Одно плохо — средств нет. В наше время на образование ни пенса не выделяют. Половина колледжа изучает английский как иностранный. Когда я учился, такого здесь не было.
— Листер тоже здесь учился?
— Много позже меня. Здесь его хорошо помнят. Три года подряд он был обладателем школьного кубка по математике. Он действительно отличался по-своему блестящими способностями. Как системный программист, он намного опередил остальных в творческой работе.
— Но трудиться бок о бок с ним было нелегко, согласны?
— Вы-то знали его только по Лондону, мистер Стрейндж, — ответил Пол Кит тихо, но неожиданно твердо. — Он сбился с пути, если хотите знать, в старые времена Дик был совсем иным человеком. Сколько прекрасных деньков провели мы тогда вместе, — он застенчиво глянул на Стрейнджа: стоит ли продолжать? — Да, вспомнил, — сказал он, — обычно Дик звал меня Дядюшкой, в шутку, конечно. А до чего же с ним было весело, уверяю вас!
— Это до его женитьбы?
Кита, казалось, загоняют в угол настойчивые вопросы Стрейнджа.
Он устремил взгляд на пропитанные влагой поля.
— Знаю, куда вы клоните, но это неправда. Конечно, он нашел Сару, когда шел в гору, но, несмотря на разницу в годах, они подходили друг к другу. Когда Сара впервые приехала сюда, их нельзя было водой разлить. А Эллисон… Я убежден — они бы и это пережили. Да они и пережили, — Кит почти размышлял вслух. — К тому времени дело было сделано, о чем, я уверен, вы знаете.
«Какое дело?» — подумал Стрейндж, но попутно спросил про Эллисона.
— Мне он никогда не нравился, — решительно ответил Кит. — Ас большинством людей я в прекрасных отношениях. Мне не по плечу иметь врагов. — Он слабо усмехнулся. — Я ужасно не люблю встревать в неприятности. — Остановившись, он провел ботинком по мокрому дерну.
— Но не таков был Эллисон. Как вам его описать? — продолжал он, предупреждая вопрос Стрейнджа. — Ну, всегда, пожалуй, из кожи лез, чтобы понравиться, слишком умничал, как сейчас бы сказали. Весь мир был в курсе его успехов. Он мог быть очень милым, но, на мой вкус, был слишком назойливым. Во всяком случае, Сара не была у него первой. Последний раз, когда я его видел, он по-прежнему молодился, но вид у него был потасканный. Конечно, у меня к нему предубеждение. Никогда ему не прощу, что он испортил жизнь Дику.
— Вы имеете в виду его связь с Сарой?
— Да.
— А как это случилось?
— Я работал в другом отделе, — начал Кит издалека. — Всего не знаю, кроме отношения к этому Дика, конечно. Я думаю, он доверился мне до конца, хотя некоторые подробности со временем стерлись. Память не та, что раньше. Кроме того, — он печально взглянул на Стрейнджа, — дело скверное, а я не тот человек, который мог бы его смаковать.
— Да, — сказал Стрейндж ободряюще. Два-три шага Кит сделал молча, приводя мысли в порядок. — Трудно понять… как бы это лучше сказать… У нас, холостяков, иные представления о жизни. — Стрейндж ощутил нетерпение. Почему каждый норовит сначала обнажить свою душу?
— Трудно понять, взъелся ли Дик на Эллисона из-за Сары, — Кит сделал паузу, — или из-за расследования. По правде говоря, я даже не знаю, что произошло сначала. Дик всегда утверждал, что его обвинения продиктованы не ревностью, но многие из его окружения думали иначе.
— А каково было окружение? — задал вопрос Стрейндж, внезапно насторожившись, как собака, попавшая на след.
— Хуже не придумаешь, — сказал Кит с несвойственной ему грубостью. Когда он повернулся к Стрейнджу, тот увидел, что от резкого ветра у него в глазах стоят слезы. — От этих людей меня воротило. Конечно, вступаясь за Дика, без врагов не обойдешься. Обстановка еще больше накалилась, когда из Лондона прибыл ваш представитель и началось расследование.
Стрейнджу пришлось прикусить язык и подчиниться неторопливому ходу беседы. Ему стоило большого труда не выпаливать один вопрос за другим, а терпеливо слушать эту поразительную информацию. Он торопливо засеменил за Китом, размышляя, как скрыть свое неведение и не дать иссякнуть потоку подробностей.
— Так как звали представителя? — пробормотал он, снова переходя на медленный шаг.
— Прис, Гай Прис, — ответил Кит, роясь в памяти. — Очень сведущий молодой человек. — Он произнес это с такой издевкой, что можно было не сомневаться в обратном. Стрейндж ничуть не удивился, но мозг его лихорадочно заработал, осаждаемый противоречивыми мыслями. При этом он ухитрился произнести, почти заикаясь от волнения:
— …Итак, несмотря на окружение…
Кит задумался, как человек, стремящийся быть справедливым.
— Что ж, вы правы. Во время расследования он так и не разрядил атмосферу, но вопрос все-таки решил. Ваш выбор был правилен, если вы хотели, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, — в его словах сквозило недоверие.
— Дело в том, что выбирал не я, — признался Стрейндж, обращаясь главным образом к себе.
— Пожалуйста, — начал почти растерянно Кит, — я никого не хочу осуждать… — Он умолк. — Так вот, — продолжал он мягко, словно обходя главную тему. — Я уверен, все необходимые документы по этому делу вы найдете в досье.
Стрейндж едва не вспылил:
— Разве вы не знаете, что обличительные факты и события не записывают, а запоминают? Вам известно правило: раз чего-то нет в досье, значит, этого вообще не существует.
— Так чего же вам надо? — Кит пригладил несколько выбившихся седых волосков.
— В этом-то вся и соль. Мне ли вам говорить, что у министерства есть враги. Нам в управлении важно убедиться, что внезапная смерть, подобная этой, не поколебала наши ряды, понимаете? — Кит кивнул. С методами своих боссов он был знаком. — Скажите, — продолжал Стрейндж, — как Листер отнесся к… расследованию, вы так его назвали?
— Да. Знаю, оно продолжалось два дня, но сделалось притчей во языцех на целые недели.
— Странно, — удивленно промолвил Стрейндж. — Вряд ли оно кому-нибудь еще досаждало, кроме горстки наших людей в Лондоне. — «Хейтер, Хейтер и еще раз Хейтер», — подумал он с горечью. Сколько же утаили от него, который так гордился своим надзором за досье. Внезапно до него дошло, о чем говорит Кит.
— …знаете, мистер Стрейндж, у нас узкий мирок. Мы варимся в одном котле. Странно, но чем секретней сектор, тем больше болтовни, тем безжалостней слухи. Поэтому по-своему неплохо, — хотя Сара вряд ли с этим согласится, — что Дик переехал в Лондон. Он чувствовал, что обманут Присом, а тут еще Эллисон крутился поблизости. Если бы не переехал, наступил бы кризис. Или он натворил бы глупостей.
— Каких?
— Тут вы меня не поймаете, — Кит подмигнул Стрейнджу, — но я убежден — чего-нибудь он да устроил, потому что каждый вечер он проводил у меня. После расследования он очень ожесточился против управления, что верно, то верно. Не мог поверить в непричастность Эллисона. Видите, это врезалось в память, потому что спустя месяц или два я вышел в отставку и мог на досуге поразмыслить. — Кит тряхнул головой. — После этого он сбился с пути. Хотя сомневаюсь, чтобы мы, даже Сара, могли что-нибудь сделать, — Кит остановился. — Удивляюсь, почему вы не спросите, верил ли я обвинениям Дика.