Руссо и Пьерантони переглянулись.
— Так, значит, вы были в машине! — воскликнул Пьерантони.
— Конечно, в машине! — огрызнулся Шпага.
— Тогда вы могли легко избежать восторгов этой… швали!
«О господи, придется все им сказать, ни одного неприятного эпизода от них не скроешь!» Приняв такое решение, Шпага проронил со скучающим видом человека, которому приходится отвечать на нелепые вопросы.
— Машина остановилась, ее окружили эти «бунтари». Один из них древком знамени исцарапал все хромированное покрытие радиатора.
Пьерантони хотел что-то сказать, но Шпага его опередил.
— Конечно, я вам солгал. Но ведь серьезных повреждений они машине не нанесли! Да и вообще я не придал этому случаю особого значения.
Он увидел, что Пьерантони позеленел от гнева, и предпочел обратиться уже к Руссо.
— Понимаете, я очутился в достаточно щекотливой ситуации. Они обступили со всех сторон машину и могли прибегнуть к насилию. Эфизио, бедняга, хотел было накинуться на них и отомстить. Он не выносил, когда кто-то даже дотрагивался до машины. А эти типы готовы были нас растерзать. И я нашел единственный выход из положения — сделал хорошую мину при плохой игре и пригласил их на конкурс. Вот и все. К тому же они могли и не прийти, не все же интересуются телешоу.
Он посмотрел на Руссо, а потом на Пьерантони, пытаясь определить их реакцию.
Руссо, морщась, как от сильной боли, упорно старался лизнуть языком волоски на верхней губе, уцелевшие после бритья. А Пьерантони с таким вниманием разглядывал черную дыру мундштука, точно надеялся вдруг увидеть в самой ее глубине бриллиант.
— Скажи вы нам это раньше, — наконец отозвался он с тихой яростью, — мы бы уйму времени сэкономили и избежали ненужных поисков. Теперь все ясно! Шофер прочел имена и фамилии, которые я записал в программке. Я ее забыл в вашем туалете, помните, синьор Шпага? Вы на следующий день передали мне программку через Пиццу. Все можно было бы тут же установить. Дело-то элементарное, черт побери!
— Пиццу дождался, когда получит пол свободных дня, — продолжал Пьерантони, — и^аче говоря, той печальной пятницы. Он отыскал двух или трех обидчиков сразу, но скорее всего убил его этот Верде, который потом удрал из города. Он глупо поступил, бедняга Пиццу, — безоружным отправился сводить счеты с врагами!
— Ну, пистолет-то у него был.
Валенцано впервые вмешался в разговор. До этого он лишь слушал, молча сидя за письменным столом.
— В его комнате мы никакого пистолета не нашли. При нем пистолета тоже не обнаружили, — возразил Пьерантони.
— Выходит, эти типы его обезоружили, а может, он и не успел вытащить пистолет, как его убили. Ну а для экстремистов пистолет — всегда ценная добыча, — заключил Руссо.
— Значит, теперь все ясно?! — с надеждой воскликнул Шпага. Ему не терпелось показать, что он во всем готов сотрудничать с полицией. — Если вы схватите беглеца, то в ваши руки наверняка попадут и убийцы и триста миллионов. Но не забывайте о Швейцарии, о ее банках. Она здесь, за углом! — предупредил он, чем вконец взбесил Руссо и Пьерантони.
Вот именно — за углом. И для тех, кто тайно вывозит за границу свои капиталы.
— Интерпол предупрежден, — сухо ответил Руссо.
— Давайте послушаем Салуццо, — предложил Пьер-антони. Он подтянул к себе аппарат и набрал номер Центрального полицейского управления.
К вящему изумлению Пьерантони, двое подозреваемых, Лалла и Франко, явились в полицию и теперь «давали показания». Они не отрицали, что Верде — человек склонный к насилию и способен, увы, напасть на человека, такое с ним случалось. В конце концов они признались, что человек, похожий на Пиццу, искал их в ту пятницу. Дядя Лаллы, тот, что отвечал хриплым голосом по домофону, сразу вспомнил Пьерантони, счел за лучшее не направить его в бар на улице Сир Рауль, где обычно собирались дружки Лучано Верде. На день похищения у обоих было достаточно убедительное алиби. Все же синьору Валенцано не мешало бы встретиться с ними для возможного опознания. Хорошо, если бы он смог приехать немедленно… Пьерантони посмотрел на Валенцано. Тот ответил, что приедет. Вместе с синьором Шпагой, но он только посмотрит, были ли эти двое среди приглашенных им в студию.
— О фургончике сведений нет?
— Ни малейших, — ответил Салуццо. — Его ищут в Милане и за городом.
Валенцано и Шпага ушли.
«Силы» полиции собрались в гостиной.
— А теперь мой милый дружок сходит на кухню и посмотрит, готовы ли уже безе с кремом, — сказала, вставая с ковра, доктор Скьявони раскрасневшемуся от возни Тео.
Тео помахал ей ручкой, а потом схватил Балайку за хвост и заставил ее тащить себя на кухню, где его ждало отменное безе.
Доктор Скьявони подошла к дивану:
— Совсем ноги онемели, — с улыбкой проворковала она. — Старею и безнадежно.
— Ну, тогда мое детство относится ко времени вавилонского владычества, — галантно сострил Руссо, жадно поблескивая глазами. Все засмеялись. Скьявони села рядом с Паолой Шпага, вынула из сумочки блокнот и самопишущую ручку и с комической торжественностью объявила:
— Если господа уделят мне десять минут, я проинформирую вас о беседе, и мы вернемся в управление. Но отчет я должна составить сейчас, тут, так как нуждаюсь в помощи синьоры Паолы.
Паола предложила всем чашечку кофе, что было встречено дружными возгласами одобрения. Потом доктор Скьявони подробно рассказала Руссо, Пьерантони и Паоле, записывая время от времени кое-что в блокнот, все, что она узнала, пока целый час играла с Тео.
— Врач подтверждает, что малышу это приключение не нанесло никакой моральной травмы. Само похищение заняло очень короткое время. Тео отлично помнит, какие были игрушки в «Ринашенте» и как он встретился с Дедом Морозом. Тот угостил Тео мягким шоколадом и предложил преподнести маме сюрприз — спрятаться в соломенной корзине. Тео лег в корзину, а Дед Мороз покачивал ее до тех пор, пока он не заснул. Проснулся он, как сам говорит, «дома». Валенцано уверяет, что когда ему сунули в руки Тео, он уже проснулся и чуть дергался. Он даже ощупал Тео, нет ли у него припухлостей и шишек. Обычно ребенок после снотворного просыпается не сразу и не скоро начинает все понимать. О Деде Морозе Тео говорит, что он был высокий и красивый: чудесная борода, белокурые кудри. Цвета глаз он не увидел или же не разглядел. А вот считать Деда Мороза высоким с уверенностью нельзя, ведь он был в парике и в длиннющей шубе и потому даже взрослому мог показаться выше обычного роста. — Она охватила взглядом всех трех мужчин и добавила: — В общем, Дед Мороз был очень милым, и Тео изрядно повеселился. Вот только танков он так и не увидел.
— Танков! — в один голос воскликнули Руссо и Пьерантони.
— Лучше я в точности повторю вам рассказ Тео, — сказала инспектор по делам малолетних синьора Скьявони.
— Дед Мороз наклонился над Тео, который стоял в двух шагах от мамы и никак не мог наглядеться на удивительных плюшевых мишек, и сказал ему: «Хочешь покажу подарки, которые приготовил для тебя?» — «Так вот же они!» — воскликнул Тео и показал на медвежат и другие игрушки. «Да, но тут нет твоих любимых танков! Идем, я тебе их покажу».
Взял Тео за руку и сунул ему в рот мягкий-премягкий шоколад. Само собой, шоколад со снотворным легче и быстрее всего было сунуть Тео прямо в рот. Обычно маленькие дети долго возятся с серебристой фольгой, прежде чем надкусить плитку, а то и просто держат шоколад в руке.
Потом они спустились по пустынной лестнице. Там стояла большая корзина. «Садись в нее, вот уж маме сюрприз будет», — сказал Дед Мороз. Тео уселся поудобнее в корзине, покачался в ней, как на качелях, и уснул. На том его приключения в «Ринашенте» и кончились.
— Конечно, по лестнице, — пробурчал Руссо. — Это можно было предположить. На эскалаторах и в лифтах полно народу, но никто не поднимается и не спускается по лестнице. Сплошные паралитики!
— Вы говорите, синьора, что танки — любимая игрушка Тео, — обратилась доктор Скьявони к Паоле.