— Совершенно верно, господина Бернхарда Вебера. Он ведь здесь живет, меня правильно информировали? сказал Бауэр.
— Я не понимаю, господа, вам действительно нужен господин Вебер? Что же вы от него хотите?
— Нам надо с ним побеседовать. С ним самим, лично. Может быть, вы впустите нас?
— Вы положительно ошиблись, господа.
— Едва ли.
— Вы только скажите ему, что мы здесь, и все разъяснится, — вмешался Гайер.
— Вы что же, его знаете?
— Конечно, — ответил Бауэр. — Вчера утром я беседовал с ним, в клинике. И хотел бы продолжить разговор. У меня возникло еще несколько вопросов.
— Кто же вы, господа? — пролепетала дама.
Гайера так и подмывало передразнить это ее «господа».
— Уголовная полиция, — сказал Бауэр. — Я майор Бауэр, а это мой помощник, обер-лейтенант Гайер.
Она явно скажет «господин майор», подумал Гайер и оказался прав. Старушка заметно испугалась, дрожащими пальцами сняла цепочку, отодвинула еще одну задвижку и наконец дважды повернула ключ в замке. Они вошли в переднюю.
— Прошу вас, господин майор. И вас тоже, молодой человек. Извините мой наряд, я варю кофе. Проходите, пожалуйста, в комнату. Садитесь. Чем вас угостить? Не желаете ли чашечку кофе?.. Уголовная полиция? Но чего же вы хотите? Что-то случилось? Какая-то беда?
Она совершенно растерялась. Теребила фартук, бессмысленно перекладывала подушки, направлялась на кухню и тотчас же, сделав шаг-другой, возвращалась. Они определенно внесли большую сумятицу в ее утренние занятия.
Бауэр и Гайер с любопытством осматривались. Просторный коридор, выдержанный в темных тонах. У торцевой стены огромный шкаф, наверняка способный полностью вместить белье большущей семьи. С потолка свисает люстра из полированной латуни, восьмирожковая, но лампочка горит всего одна, и та максимум ватт двадцать пять. На стенах гравюры, изображение различить почти невозможно. Двери комнат — прекрасной работы, при нынешнем индустриальном строительстве такое редко увидишь.
В гостиной немножко пахло пылью, хотя в целом комната была аккуратной и чистенькой. Бауэру вспомнилось, что где-то он читал, будто с возрастом обоняние слабеет. Сама хозяйка, вероятно, ничего не замечала, ведь пыль никак не вязалась со всем обликом этой женщины, которая даже в столь ранний час была опрятно одета и причесана. Гостиная казалась огромной. Середину ее занимал массивный дубовый стол — если его раздвинуть, за ним рассядутся человек десять-двенадцать. Стулья вполне под стать столу. Возле окна — уголок отдыха: плюшевые кресла и круглый журнальный стол.
Вдоль одной стены — книжный шкаф. За стеклянными дверками кожаные корешки с золотым тиснением, а по соседству дешевые издания в бумажных обложках. Сразу видно: в этой семье много читали. В Гайере зашевелился библиоман. Вот бы покопаться! Наверняка пе шкаф, а клад. Но обер-лейтенант взял себя в руки; они тут пе в гостях, а по делу.
— Госпожа Вебер… вы ведь госпожа Вебер? — Бауэр решил перейти к сути дела.
Она кивнула.
— Как я уже сказал, мы хотели бы поговорить с господином Бернхардом Вебером. Не волнуйтесь, ничего особенного здесь нет. Просто нам надо получить кое-какие справки. Я полагаю, он ваш сын?
— Мой сын? — без всякого выражения произнесла она. — У меня нет сына.
Бауэр и Гайер переглянулись. Не может быть — Бернхард Вебер слишком молод.
— Это ваш муж? — на всякий случай спросил Бауэр.
— Муж? — эхом повторила она. — Мой муж скончался три года назад.
— Его звали Бернхард?
— Да, Бернхард. Он был адвокатом и до последнего дня работал в суде района Лейпциг-Норд, хотя давно уже достиг пенсионного возраста. Да, господа, такой уж он был человек, — гордо закончила она.
Ничего себе! Кто же в таком случае был тот больной? Может, в клинике спутали адрес? Нет, это исключено. Оба криминалиста разом пришли к одному выводу. Наконец-то нить у них в руках. Полная запутанность уступила место четкой картине, простота которой прямо-таки обескураживала, сам собой напрашивался вопрос, почему они раньше об этом не подумали. Соседом Креснера был не Бернхард Вебер, а совсем другой человек, обманом пробравшийся в клинику и, вероятно, имевший на совести два убийства. Стоит ли удивляться, что он ничего не заметил! А мотив? Очевидно, все-таки промышленный шпионаж.
Бауэр заторопился.
— Дорогая госпожа Вебер, поверьте, мы пришли не без причины. Кто-то воспользовался именем вашего покойного мужа и вашим адресом. Поймите, нам было необходимо внести ясность.
— Как это «воспользовался»?
— Вынужден вам сообщить, что некто совершил под именем вашего мужа несколько тяжких преступлений, расследованием которых мы занимаемся.
Старая дама была потрясена до глубины души, испуг и боль отразились на ее лице — прямо смотреть страшно. А ведь Бауэр говорил с нею мягко и сочувственно. Гайер счел за благо промолчать. Юношеская решительность — качество хорошее, но не всегда уместное.
Госпожа Вебер доверчиво смотрела на майора, надеясь, что он объяснит хоть что-то. Надо собраться с мыслями, прийти в себя. Внезапно она встала, но тотчас же вновь упала на стул.
Гайер догадался, о чем она подумала — о кофе. Он пошел на кухню, неловко составил чашку и кофейник на поднос, разрисованный веселыми крупными маками, и принес в гостиную. Осторожно опустил его на стол. Снял с кофейника грелку и налил госпоже Вебер полную чашку кофе. Благодарный взгляд старой дамы вознаградил его за прежнее невнимание. Она стала прихлебывать кофе мелкими, торопливыми глотками.
Бауэр продолжал:
— Госпожа Вебер, к сожалению, я вынужден отнять у вас еще немного времени. Нам необходима ваша помощь. Вы ведь не откажете?
— Что же он такое совершил?.. Я не хочу быть слишком любопытной, господин майор. Муж тоже очень мало рассказывал о своих делах… Да что это я, совсем запуталась. Конечно, я помогу вам, если это в моих силах.
Бауэр решил не скрывать от нее правду.
— Речь идет об убийстве.
— И преступник воспользовался именем моего мужа и моим адресом?
— Да, иначе бы нас здесь не было.
— Значит, вы подумали, что преступление совершил мой муж? Потому и пришли?
— Совершенно верно. Вы ведь понимаете, мы обязаны проверить каждый след. Тут вы и должны нам помочь.
Она кивнула.
— Но как?
— Ваш муж скончался. Я, само собой, верю вам, но тем не менее хотел бы видеть свидетельство о смерти. Полагаю, вы поймете меня правильно.
А ведь майору достаточно было повнимательнее вглядеться в фотографии на радиоприемнике и рядом с ним, подумал Гайер. Он-то сам давно их заприметил. На всех был изображен один и тот же человек — гимназист, студент, жених, адвокат в мантии, старик с красавцем сенбернаром — и надгробие, где оставлено было свободное место для второй эпитафии.
Старая дама уже рылась в шкатулке, которую достала из шкафа, отперев замысловатый замок одного из ящиков. Разумеется, вдова адвоката отнеслась к просьбе майора с полным пониманием. За годы замужества она усвоила, что юридические нормы обычно не принимают во внимание чувства людей. Кроме того, в ней вспыхнула безотчетная ярость: надо же, какой-то негодяй посмел запачкать имя ее мужа, честнейшего человека, втоптать его в грязь.
Достаточно было посмотреть на эту женщину, чтобы убедиться в правдивости ее показаний. Гайер пометил себе дату смерти и записал, какая инстанция выдала свидетельство, после чего они откланялись. Майор еще раз попросил прощения за доставленные хлопоты, вдова только рукой махнула: дескать, ну что вы! Когда они уже направились к выходу, она робко удержала Бауэра за рукав.
— Извините, господин майор, вас не затруднит позднее, когда вы закончите дело, уведомить меня, что имя моего мужа вновь чисто и незапятнанно? Пожалуйста, сделайте мне это одолжение. Может, господин обер-лейтенант позвонит мне? Вы ведь не откажете, молодой человек? Для меня это в самом деле очень важно.