Значительно больше узнал Милецкий от хозяйки квартиры, где Зося Зельская снимала меблированную комнату. Вдова старшего советника министерства лесного хозяйства, как она с гордостью представилась, была не в меру разговорчива и весьма не безразлична к личной жизни своей молодой квартирантки. Милецкий на сей раз был подчеркнуто респектабелен, с уважением смотрел в глаза «пани советнице», обращаясь к ней, именно так он величал ее всякий раз. Она, конечно, вспомнила того парня в очках, который время от времени навещал Зосю. Она ведь «современная» девушка, хозяйка так и сказала — «современная», и потому пани советница не чинила квартирантке никаких препятствий, пусть принимает кого хочет, но, естественно, пани должна знать все. Милецкий тотчас же согласился с нею: хорошо, когда о людях знаешь как можно больше. Он достал фотографию, и она узнала Болеслава Окольского. В течение двух последних недель видела его дважды: один раз дней пятнадцать назад, а второй, пожалуй, дней пять тому. Это уже кое-что! Наконец после стольких усилий (вдова советника обожала смотреть телевизор и помнила даже, какую программу она смотрела тогда) было установлено, что Окольский посетил Зельскую вечером в день убийства, 27 мая. Он не мог видеть хозяйку дома: она сидела в своей комнате и в дверях оставила узенькую незаметную щель, через которую хорошо просматривался коридор. Окольский был у квартирантки всего несколько минут, а потом они вместе вышли. Может быть, пани случайно услышала кусочек разговора? Увы, нет, они говорили очень тихо.
Наконец-то нашелся хоть какой-то след! А Кортель уже был готов допустить, что Циклон и Желтый Тадек убрали Болека, чтобы иметь возможность всю вину за убийство безнаказанно свалить на него!
Милецкий и Людек поехали за Зосей Зельской — теперь надо было спешить...
Инспектор Кортель медленно шел Аллеями Уяздовскими и снова вспоминал показания Зельской. Ни малейшего следа раздражения или беспокойства. Холодная рассудительность и осторожность в ответах. Даже уличенная во лжи, она нимало не смутилась.
Разговор начался обыкновенно.
— Знаете ли вы Болеслава Окольского?
Минута размышления.
— Да, — сказала она наконец. — Знаю.
— Вы читали, что мы его разыскиваем в связи со взломом на вилле вашего шефа, инженера Ладыня?
— Читала.
— Не кажется ли вам, что знакомство секретарши пострадавшего с вором, а может быть, и убийцей уже само по себе подозрительно? Надо было заявить об этом в милицию...
— О чем? Я ничего не знаю, — сказала Зельская и тут же добавила: — Он не убийца.
— Откуда эта уверенность?
— Я его знаю. Знала, — поправилась она. — Он не мог убить.
— Психологическая мотивировка в таких случаях весьма обманчива.
— Пан инспектор считает, что всякий человек может быть убийцей? Я в это не верю.
Помнится, он закурил тогда сигарету и предложил ей.
Она отказалась.
— Вы были его девушкой?
На ее щеках проступил легкий румянец:
— Если можно так сказать...
— Когда вы виделись последний раз?
— Я точно не помню, но это было давно. Месяц назад или даже полтора.
Она лгала. Она была готова к этому вопросу и решила соврать. Кортель вдруг представил себя со стороны: как он не спеша загасил сигарету, тянул время, не сразу раскрывая карты.
— Вы порвали отношения?
— Собственно говоря, нет, — сказала она. — Мы просто редко виделись.
— Почему?
Снова едва заметное колебание.
— Мне не нравился его образ жизни. Завалил учебу, бросил работу.