— Это как-нибудь изменило бы ваши ответы?
— Нет.
— Я — комиссар Жардэ, а это — инспектор Бакконье.
Месье Сенешаль быстро изложил суть дела.
— Я накрыл труп одеялом, — сказал он в заключение. — Не знаю, правильно ли я поступил, но вы понимаете, эти мухи… И потом я опасался любопытных. Впрочем, еще ни один человек не подходил!
— Вы все сделали правильно, — успокоил его Жардэ, приподнимая край одеяла.
Он наклонился и покачал головой:
— Бакконье, пусть скорее сделают все необходимое!
И затем, повернувшись к Сенешалю, спросил:
— Мы можем где-нибудь здесь поговорить с глазу на глаз?
— В моем фургончике. Но жена…
— Что жена?
— Она только что узнала ужасную новость и, должно быть, еще пребывает в шоке.
— Я постараюсь вам не докучать. Пойдемте!
Судорожно комкая в руках носовой платок, мадам Сенешаль сидела на табурете, но не плакала. Уже причесанная, она куталась в свой цветастый халат, прижимая воротник к шее, словно ей было зябко, и оцепенело смотрела на стоящую перед ней нетронутую чашку с кофе.
— Подвинься-ка, — сказал ей муж. — Дай сесть комиссару и сделай ему чашку кофе.
— Спасибо, не надо, я уже завтракал.
Жардэ достал из кармана блокнот и ручку.
— Итак, вы обнаружили тело вашего служащего в…
— Двадцать — двадцать пять минут назад. Пока будил жену, пока бегал звонить… Вы быстро приехали… Вначале я заметил «рено», что меня удивило.
— Это почему же?
— Для фургончиков у нас специальная площадка, а для машин — отдельная стоянка, и Жюльен всегда ставил свою машину где положено.
— Когда вы видели своего контролера в последний раз?
— Вчера вечером. Мы вместе накрыли брезентом карусель и отправились к себе, сюда.
— Он пошел спать одновременно с вами?
— Нет. Он сказал, что прогуляется, потому что еще слишком рано. Молодой человек, холостяк…
— Итак, вы остались в своем фургончике. Вы сразу легли спать?
— Почти. По обыкновению я читаю перед сном, но тут не очень-то почитаешь из-за комаров. Бесполезно закупориваться — все равно проникают в помещение… Я же, если заслышу комара, не могу заснуть!
— Вы слышали, как ваш служащий вернулся?
Месье Сенешаль посмотрел на Жардэ с упреком и даже с сочувствием:
— Так ведь он и не возвращался, господин комиссар! Я же вам сказал, что Жюльен всегда ставил свою машину на стоянке!
— И какой вы делаете из этого вывод?
— Что он был убит в другом месте и кто-то привез его сюда на его собственной «рено»!
— Тогда я изменю вопрос: «Вы ничего не слышали?»
— Ничего. Ни стука дверцы, ни шагов. При этом сон у меня, как я говорил, весьма некрепкий.
— Однако его надо было извлечь из машины, протащить…
Несколько секунд висела давящая тишина, оба собеседника сосредоточенно размышляли, мадам Сенешаль пила маленькими глотками свой кофе, по щекам у нее текли слезы, но она их, казалось, не замечала.
— Ваш контролер, — прервал тишину Жардэ, — давно работал у вас?
— Скоро год. И нанял я его как раз в Йере.
— Что вы говорите!
— Знаете, молодые люди, особенно безработные, любят навещать Луна-парк. Даже если у них нет денег покататься на чем-нибудь или выпить кружку пива, музыка, шум отвлекают их от забот. Когда сидишь без работы, стараешься убить время как умеешь. Жюльен заинтересовался моей каруселью, ее устройством. Задавал тысячу вопросов. Моего предыдущего работника забрали в армию, я предложил место Жюльену, и он охотно согласился. Все произошло совершенно естественно.
— Вы были им довольны?
— Абсолютно. О, знаете ли, работа на карусели не из самых тяжелых. Следить за чистотой, за механикой, наводить порядок, собирать жетоны, гонять «зайцев»… Конечно, это не светская жизнь, но Жюльен не чувствовал себя несчастным у нас…
— Расскажите немного о его личной жизни. Это был серьезный парень?
— Что касается работы, пожаловаться не могу. А остальное…
— А остальное?
— Что мне до его личной жизни?
— Он часто отсутствовал по вечерам?
— Не очень. Раз в неделю Луна-парк закрывался, карусели отдыхали. Вот тогда он принаряжался и исчезал. Мне никогда не сообщал, куда идет, а я и не интересовался. Поздно он никогда не возвращался. Не пил, не курил…
— В общем, все добродетели. И несмотря на это он лежит на земле недалеко от нас, с пробитой головой. Вам не кажется, что это противоречит той картине, которую вы мне нарисовали?
— Противоречит?
— Безупречный парень, размеренный образ жизни, и тем не менее его убили.