Под тем местом, где стоял сундук и за ним — маленькая железная шкатулка с приманкой.
Убийца не должен найти все пять. Это было бы несправедливо. Что там толковала Виктория? Что-то о законных правах наследования. Я не мог в точности вспомнить ее слова.
Я сделал все что мог. Теперь оставалось надеяться, что первым на чердак проберется тот, кто отверткой ударил фрёкен Лунде по голове и выстрелил в спину моему брату Кристиану.
Я снес четыре штуки в свою комнату и сунул их в коричневый школьный портфель. Потом снес в комнату фонари и гвоздодер и убрал их в шкаф.
Было почти три часа.
Я бегом помчался в ванную комнату и в первый раз за все время принял по-настоящему горячий душ. Кажется, я израсходовал всю горячую воду. Я чувствовал себя так, точно меня избили. Надев пижаму и халат, я рухнул на стул. Даже если мне придется сидеть так до рассвета, я все равно не двинусь с места. Скоро они вернутся домой. А мне нельзя спать. Именно сегодня необходимо узнать, кто отправится на чердак. Сегодня наконец я выйду из своей комнаты и увижу, кто спускается с чердака.
Я не решался закурить.
Они могут почувствовать запах сигареты, когда будут подниматься из холла в комнаты. А мне необходимо, чтобы они считали, будто я лежу в постели с больным горлом и уже сплю.
Я неподвижно сидел на стуле.
Я слышал, как они вернулись. Вот отдаленный гул голосов. Слов я разобрать не мог. Наверное, благодарят за приятный вечер. Я смутно слышал, как они прошли через холл и как отъехала машина.
Вот они поднимаются по лестнице — теперь я отчетливо различал их голоса. Судя по всему, Кристиан щедро угостил их всякими яствами. Но, как видно, он позаботился как следует о том, чтобы они не пренебрегали и напитками.
Мне казалось, что я уже целую вечность сижу на стуле.
Я слышал, как они по очереди заходят в свою чудовищную ванную комнату. Туда, где на львиных лапах стоит ванна, а над ней — бачок для горячей воды, которая горячей никогда не бывает. А нынче вечером она должна быть холоднее обычного — ведь я вылил почти весь запас.
Наконец одна за другой захлопнулись двери четырех спален.
Я снова посмотрел на часы. Я рассчитывал, что некто подождет с полчаса, пока все улягутся спать. Полчаса тянулись бесконечно. Но мои предположения оправдались.
Я услышал скрип открываемой двери. Скрип был настолько тихий, что его не могло уловить ничье ухо, кроме моего, — ведь я сидел и ждал, что его услышу. И услышал.
Шагов по коридору слышно не было. Но зато у моей двери, которая находилась как раз рядом с дверью на чердак, мне почудился какой-то шорох.
Шаги на чердаке были совсем бесшумны. Лишь изредка скрипнет половица, как это обычно бывает в старых домах. Из-за этого-то скрипа люди и верят в привидения.
Но в данном случае это было не привидение, Это было живое существо — существо из плоти и крови. Некто X.
Мне казалось, что мои уши в буквальном смысле слова встали торчком.
Слабый скрип половиц приблизился к тому месту, где как раз над самой моей комнатой выдвинут и поставлен чуть наискось большой сундук.
Настала полная тишина. Долго ли она длилась? Не знаю. Во всяком случае, достаточно долго для того, чтобы некто X увидел маленькую шкатулку, открыл ее и нашел ту единственную, которую я оставил в шкатулке.
Потом опять послышался слабый скрип половиц по направлению к чердачной лестнице.
Я встал и в потемках подошел к двери.
Я услышал, как кто-то, крадучись, спускается вниз по лестнице, потом как кто-то открыл и закрыл дверь, ведущую на чердак. Закрыл так осторожно, что только я один — ведь я находился всего на расстоянии метра за моей собственной закрытой дверью — мог расслышать этот звук.
Сердце у меня забилось.
Вот сейчас, сию минуту, я узнаю, кто этот некто X.
Я взялся за дверную ручку, повернул ее книзу.
Дверь была заперта.
Я зажег свет, посмотрел на дверь. Где ключ? Он всегда торчал в замочной скважине с внутренней стороны двери.
Ключа не было.
Кажется, со мной началось что-то вроде истерики.
Я отскочил от двери метра на два, разбежался и изо всей силы двинул ее плечом. Дверь не дрогнула.
Я забарабанил в нее кулаками, я смутно слышал, как кто-то вопит: «Откройте… откройте!..»
Это вопил я сам.
Дверь открыли, и я почти рухнул в объятия сержанта Эвьена.
— Ключ от вашей комнаты торчит в двери снаружи, доцент Бакке, Но вы едва не разнесли дом… Вы подняли такой шум, что, наверно, переполошили всю округу…
Это я едва не разнес дом! Я чуть не задохнулся от ярости…
Сержант Эвьен держал в руках ключ от моей двери. Я вырвал у него ключ. Мы стояли лицом к лицу — сержант Эвьен, как всегда невозмутимо спокойный, и я, потерявший всякую власть над собой.
Четыре двери распахнулись.
Четверо членов семьи Лунде показались каждый на пороге своей комнаты. Вид у меня был, наверно, совершенно ошалелый.
Полковник Лунде был в темно-синей пижаме, фрёкен Лунде в линялом купальном халате, который она придерживала на груди, Виктория в плотной белой ночной рубашке с длинными рукавами, а Люси в каком-то слишком прозрачном нейлоновом одеянии, вдобавок отделанном ажурной вышивкой.
Все четверо, застыв в дверях, уставились на меня.
— Что происходит… — начал полковник Лунде.
— Что происходит… — завопил я. — И вы еще спрашиваете… Это не вам, а мне надо спросить, что происходит. Кто из вас только что был на чердаке?.. Кто запер мою дверь снаружи?..
Мой голос сорвался.
— Вам это, наверно, приснилось, доцент Бакке, — сказал полковник.
— Приснилось?.. — кричал я. — Когда я не смыкал глаз и сидел на стуле…
— Вам лучше было лежать в постели, — заметила фрёкен Лунде.
— Кто это был? — выкрикнул я снова.
Никто не ответил. И я знал, что ответа мне не дождаться.
— Сержант Эвьен!.. — гаркнул я. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — отозвался сержант Эвьен.
Я повернулся и ушел к себе, хлопнув дверью с такой силой, что дом содрогнулся.
Ключ я сунул в карман пижамы. Чувствовал я себя так, будто только что поставил новый норвежский рекорд в забеге на двести метров.
Однако усталости я не испытывал. Меня так и подмывало учинить разгром в моей жалкой комнатушке, переломать всю мебель и выбросить обломки за окно. Я чувствовал, что способен на это. Надо было взять себя в руки.
Я сел на край кровати и закурил сигарету. Спичку я швырнул на пол.
Кто запер меня в комнате и зачем?
И вдруг меня, точно молнией, ослепила догадка.
Один человек — один-единственный человек ни на мгновение не поверил тому, что у меня болит горло.
Этот человек заранее вынул ключ из моей двери и либо взял его с собой, либо скорее всего просто вставил его в скважину снаружи, когда все Лунде вышли вместе с Кристианом.
Этот человек разгадал мою хитрость и понял, что я намерен предпринять. Понял, что я собираюсь перерыть весь чердак. И этот же самый человек решил — и оказался прав, что я, поскольку впереди у меня целая ночь, своего добьюсь.
Сомнений нет.
Человек, у которого хватило хитрости и подлости, чтобы отверткой ударить по голове фрёкен Лунде, чтобы забраться на дерево и спрятать в ветвях ее сумку для рукоделия, чтобы выстрелить в спину моему брату Кристиану, этот человек знал, что меня пригласили в дом на роль сторожевого пса, и у него хватило хитрости на то, чтобы разгадать мои планы.
Один и тот же человек. Убийца.
Я взял сигнальный фонарь.
Я поднялся на чердак, Я топал как слон. Плевать я хотел на тех, кто слышит, что я делаю.
На чердаке я зажег фонарь и направил его луч на сундук, стоявший наискосок.
Маленькая шкатулка стояла там, где я ее оставил.
Я открыл ее. Она была пуста.
Окурок первой сигареты я растер ногой на полу своей комнаты. Мне доставляло особое удовольствие выжечь хоть крошечное клеймо на полу этой проклятой обители призраков.
Мне надо было собраться с мыслями. Я сел на стул и снова закурил.
Второй раз за последние десять минут меня ослепила внезапная мысль.