Нэнси Блейк сразу же отозвалась на его звонок своим грудным хрипловатым голосом:
— Нет, Вероники дома нет… Кто спрашивает?… А, инспектор Тиббет. Она у своих друзей за городом… Нет, не сказала куда… Что?.. К моим родителям?.. Они же в Индии!.. Вы, должно быть, не так ее поняли… Она уехала отсюда на такси в субботу утром… Что? Дайте подумать… Так, вспомнила: в кремовом твидовом костюме, белом свитере и ярко-красном замшевом пальто… Без шляпы… Да, взяла с собой и чемодан.., темно-синий, кожаный… Господи, инспектор, неужели это так серьезно?… Я уверена, что с ней ничего не стряслось… Да, непременно дам вам знать…
Генри повесил трубку. Неприятная история. Начать с того, что Вероника сознательно солгала ему. Зачем? То ли, играя в детективы, затеяла какой-то сумасбродный план, то ли собиралась тайно провести уик-энд с возлюбленным… Но почему же она не вернулась? Ведь Вероника серьезно относится к своим обязанностям.
Он позвонил в отдел мод и попросил передать Терезе, что встретится с ней попозже. Затем он вызвал Дональда Маккея. Чтобы добиться правды, малого придется припугнуть. Дональд выглядел встревоженным. Генри грозно нахмурил брови и, даже не предложив ему сесть, резко спросил:
— Итак, мистер Маккей, что все это означает — где Вероника?
— Понятия не имею… — Дональд сильно покраснел. — А разве она не дома?
— Она исчезла, и похоже, что дело серьезное. Если вы знаете, где она сейчас, или хотя бы можете сказать, куда она ездила в субботу, вы обязаны немедленно мне сообщить. Когда вы в последний раз ее видели?
— В среду вечером. На следующий день после… Ну, вы знаете. Мы вместе ужинали.
— Не лгите мне! — прикрикнул Генри. — Она мне сама говорила, что вы должны встретиться в пятницу вечером. Дональд снова мучительно покраснел.
— Я.., вообще-то да. То есть нет… Мы условились пойти в кино, но ничего не вышло, моя мать вдруг заболела… Отец позвонил днем, во время ленча, я отпросился пораньше с работы и прямо туда. Вернулся вчера вечером. Ей сейчас лучше… Матери то есть.
— Вероника говорила, где она собирается провести уик-энд?
— Она.., то есть.., нет. Я ее и не видел. Предупредил по телефону, что не смогу встретиться вечером, — и все.
— Где живут ваши родители, мистер Маккей?
— В Эссексе.
— Будьте добры, сообщите их фамилию, адрес и номер телефона. Дональд с ужасом взглянул на Генри, но тут же взял себя в руки.
— Как вам угодно, сэр, — ответил он уже совсем не робко. — Только, по-моему, все это ни к чему. Какое отношение это имеет к убийству?
— Если мы не примем меры, — угрюмо сказал Генри, — это будет иметь отношение к убийству — убийству Вероники. Ну побыстрей: адрес и телефон ваших родителей.
— Рэбит Энд Фарм, Эссекс. Телефон: Хоктон, 18. Их фамилия, как ни странно, — Маккей.
— Подождите здесь. Я им позвоню. И если окажется, что вы соврали… На звонок ответил грубоватый, добродушный мужской голос с сильным шотландским акцентом:
— Маккей у телефона.
— Говорит инспектор Тиббет из Скотланд-Ярда. Можете вы мне сказать, мистер Маккей, когда вы в последний раз видели своего сына Дональда?
— Дональда? А мальчик не попал в беду? Он тут рассказывал нам насчет этого убийства….
— Нет, у него все в порядке. Не беспокойтесь. Я только хотел узнать, когда вы его видели в последний раз?
— Он был здесь, уехал вчера вечером — поездом восемь пятнадцать. Вообще-то он не собирался к нам, но у жены в пятницу случился приступ… У нее больное сердце, у бедняжки. Я позвонил Дональду, и он поспел как раз к чаю. Так и пробыл с нами до конца недели. Жене, к счастью, быстро полегчало на этот раз.
— Ясно. Большое спасибо, мистер Маккей. Я лишь хотел проверить. До свиданья.
Повесив трубку, Генри улыбнулся Дональду.
— Похоже, вы сказали правду. Дональд с облегчением вздохнул. В этот момент зазвонил телефон.
— Инспектор Тиббет? — промурлыкал знакомый голосок. — Это снова Нэнси. Не ищите больше Веронику… Я знаю, где она…
— Где же? — Генри начинал терять терпение. Эта Нэнси, кажется, славная девушка. Но разве можно так тянуть?
— В отеле Уайт Харт в Порчестере.
— Почему вы мне раньше этого не сказали?
— Да, потому… — Нэнси замялась. — Видите ли, она там не одна…
— Ах вот оно что? — угрожающе произнес Генри. Он представил себе предстоящее объяснение с матерью Вероники, и перспектива эта не улыбалась ему. — С кем же она?
— С Дональдом Маккеем.
— Но… — на мгновение Генри потерял дар речи. — Откуда вам это известно?
— Ну.., по правде говоря, я это и раньше знала. Я сейчас позвонила Бет, — она ведь тоже знает все — а Бет и говорит: скажи мистеру Тиббету, он такой милый, он, конечно, все поймет.
— Увы, я понимаю с каждым часом все меньше и меньше, — сказал Генри. — Например, я не могу понять, как ухитрился Дональд Маккей быть в одно и то же время в отеле Уайт Харт и дома у своих родителей.
— Ну это я могу объяснить, — проворковала Нэнси. — Вы понимаете, она получила эту телеграмму…
— Какую телеграмму?
— Я лучше начну сначала. В пятницу вечером, когда я вернулась с коктейля, Ронни была очень расстроена. Оказывается, они с Дональдом договорились провести вместе уик-энд в Порчестере, а Дональд вдруг сказал, что все, мол, отменяется — у него мать заболела и он должен ехать в Эссекс. Но в субботу утром пришла телеграмма. Прочесть ее вам?
— Да, пожалуйста! — Закрыв рукой трубку, он сердито повернулся к Дональду:
— И вам не стыдно, молодой человек? Мы еще с вами побеседуем.
Зашелестела бумага — это Нэнси вытащила телеграмму из конверта, затем она прочла: «Маме лучше могу уехать субботу встречай одиннадцать восемнадцать порчестерский поезд Ватерлоо целую нежно Дональд».
— Откуда отправлена телеграмма? — спросил Генри.
— Ее отправили в пятницу в восемь четырнадцать вечера из… Лондона.
— Нэнси, — сказал Генри, — будьте хорошей девочкой, возьмите такси и привезите мне эту телеграмму сюда, в «Стиль».
— Но я не одета!
— Так наденьте что-нибудь. И поскорей. Это очень важно. — Генри запнулся, потом спросил:
— Вы так и не объяснили мне, почему же Вероника не вернулась?
— Должно быть, они решили побыть там еще. Им, наверно, хорошо вдвоем, — резонно заметила Нэнси.
— Но Дональд в редакции.
— Господи, где же тогда Ронни?
— Если бы я это знал… Жду вас через пятнадцать минут. Он повесил трубку и повернулся к Дональду.
— Не буду говорить вам, что я о вас думаю. Я скажу это позже. А пока ответьте мне: вы посылали эту телеграмму Веронике?
— Нет! Конечно, нет.
— Кто, кроме вас обоих, знал, что ваша мать заболела?
— Мне кажется, все знали. Отец позвонил сюда, и я спросил у мистера Уэлша, могу ли уйти пораньше. Он послал меня к мисс Френч. А потом я относил листы макета в отдел мод и там тоже рассказал. Бет не было на месте, но все остальные слышали.
— Ну а сколько людей знало о первоначальном вашем плане — поехать с Вероникой в Порчестер на уик-энд? Дональд снова покраснел.
— Это совсем не то, что вы думаете, сэр, — сказал он. — Я люблю Ронни. Я к ней отношусь с уважением…
— Я не об этом спрашиваю… Сейчас не об этом. Кто, кроме Нэнси Блейк и Бет Конноли, знал о вашем плане?
— Боюсь, что все.
— Это как же?
— Ну.., вы же знаете Ронни — язык у нее без костей. Она всей редакции разболтала.
— Понятно. Значит, все, кроме меня, знали, что вы намерены хорошенько развлечься.
— Да… То есть ничего подобного! — Дональд вдруг осмелел. — Не обижайтесь, сэр, но, по-моему, вы страшно старомодны.
— В данном случае я этого не стыжусь.
— Вы не так меня поняли, сэр. Я хочу сказать, что теперь многие проводят вместе уик-энд и праздники и при этом вовсе не спят в одной постели. Представьте себе. Но вы все так воспринимаете… Наверное, в ваше время люди вели себя более безнравственно. Мне даже стыдно за вас.
Генри вторично утратил дар речи. Он не ждал такого поворота. И к тому же Дональд, кажется, говорил правду.