— Где ты ходишь? — послышался из кухни недовольный голос Ирэны.
— Я гулял. Сделал четыре километра за сорок пять минут. Неплохо, да?
— Сегодня сыро. От таких прогулок можно только получить грипп.
— Ты не права. Нет ничего лучше, чем влажный воздух. Я в этом убедился.
Он вымыл ботинки над ванной, под душем, и с них стекли потоки грязи. Ирэна остолбенела от ужаса.
— Что ты делаешь с ванной? Ботинки?
— Ванне ничего не будет, а ботинки потом пришлось бы выбросить, — сказал он невозмутимо.
— Ты ходил в поля?
— А как же? Я ведь тебе сказал, что сделал большой марш-бросок.
— У тебя не все дома, — сказала она безразлично.
— Это хорошо! — рассмеялся он. — Тот, у кого все дома, уже ни к чему не стремится. Ты хотела бы провести остаток жизни с таким?
— Нет.
— Вот видишь! Что ты жаришь?
— Утку.
— Да, да. Я чувствую. Долго еще?
— Долго.
— Не будь злюкой. Не ругай меня за ванну. Ты сидишь на кухне по меньшей мере два часа. Утка, по-моему, уже готова.
Он надел войлочные туфли и вошел в комнату. На столике под газетой лежала коробочка. Он остолбенел: боеприпасы.
«Как я мог их здесь оставить? — подумал он. — Я хотел забрать их вместе с парабеллумом. Это невозможно. За всю дорогу ни разу не вспомнить о коробке! Я рехнулся. — Ирэна что-то говорила ему из кухни. Он с трудом оторвал взгляд от коробки. — Видела? Если видела, спросит. Она ничего не может скрыть. А впрочем, зачем ей скрывать, что она видела патроны. Обыкновенный вопрос. В домах у людей еще много разовых боеприпасов. В конце концов была война».
— Ежи... — сказала Ирэна, входя в комнату. Увидев его, она осеклась. — Что с тобой?
— Ничего, — сказал он сквозь стиснутые зубы.
— Ты побледнел. Вот они, прогулки! Какие-то марш-броски. Ты вообще отдаешь себе отчет, сколько тебе лет? Все еще думаешь, что ты мальчик. Это... Это ужасно!
«Она права. Я не могу примириться со временем. Не хочу примириться. Должно быть, я смешон. Она видит это. Видела и никогда мне об этом не говорила».
— Ты был когда-нибудь у врача?
Он не отвечал. Не слышал, что она говорила.
— Я тебя спрашиваю, ты в последнее время обращался к врачу?
— Нет. Я не был у врача четверть века, — сказал он с иронией. — У меня не было времени на такие вещи.
— Ты опять мелешь вздор! — крикнула она. — Что ты такое делаешь? Ходишь на службу. Летом байдарки. Все вечера свободны. Завтра пойдешь к врачу.
«Тебя бы кондрашка хватила, если бы ты узнала, — ответил он ей мысленно. — Боже мой, как я могу жениться? Тащить ее за собой во все это. Есть ее жареных уток. Позволять проветривать свои шкафы. Молчи! Вопрос решен. Теперь ты ее не подведешь».
— Ежи! Как ты побледнел. — Она бросилась к телефону.
— Не надо... слышишь, не надо, — сказал он тихо, — это пройдет. Это все... ерунда. Я сяду.
— У тебя есть какие-нибудь капли?
Он замотал головой.
— Нет... нет... я никогда не болел.
— Я принесу тебе сейчас воды.
Приятное тепло разлилось по подбородку, щекам, лбу. Он почувствовал себя почти хорошо. Протянул руку и спрятал коробочку в карман. Перед ним стояла Ирэна со стаканом воды в руках.
— Я уже не нужна, — горько улыбнулась она.
«Надо немедленно ехать в Варшаву. — Это решение пришло к нему помимо его воли и было направлено против него самого. — До того, как ко мне явится курносая, я должен все узнать».
Коробка давила на ногу. Он бросил ее в ящик ночного столика. Перестал нервничать. Недоуменно пожал плечами.
«Когда-нибудь... в один прекрасный день я обязательно расскажу ей свою историю».
ГЛАВА XII
Эта комната, вся обстановка в целом хорошо действовали на капитана. Облегчали ведение разговора. Врачебный кабинет — место абсолютно нейтральное и заранее исключает всякий личный тон. Доктор Боярская после работы в больнице занималась частной практикой у себя дома, чего молодые врачи, как правило, избегают. Привычка к частной практике осталась у старого поколения врачей. По всей вероятности, пациенты у нее были, доцент Боярский обеспечивал ей определенное положение в медицинском мире. Капитан все еще не знал, как будет реагировать эта женщина на то, что он ей должен будет сказать в определенный момент, если она заупрямится. Он не любил наносить удары людям без необходимости. Особенно этому многострадальному ребенку, сумевшему так успешно отразить атаки судьбы.
— Я вас слушаю, — сказала она вежливым, бесстрастным голосом, не поднимая головы. — Вы у меня первый раз?
Ответа не последовало. Она посмотрела на капитана нетерпеливым взглядом.
Капитан положил на стол свое удостоверение.