— Вы быстро оценили ситуацию и разработали план убийства. Умная, сообразительная, расчетливая, вы в довершение к этим качествам получили своеобразную подготовку, читая любимые вами криминальные западные романы. Звонок Косты Даргова, продиктованный вполне обоснованной ревностью, привел в действие страшный механизм вашего плана. Зная главные ритуалы оргий вашего супруга, вы предельно ясно представляли себе то, что должно случиться на следующий вечер, в пятницу. И начали действовать. А действовали вы на зависть любому детективу. Во-первых, в ночь с четверга на пятницу спрятали одно из платьев и туфли в расщелинах скалы, у самого берега. Во-вторых, одним-двумя телефонными звонками, а может, и взятками, мы еще в этом разберемся, вы добыли самолетные билеты до Софии и обратно.
— У меня есть твердое алиби — сказала Даракчиева, но голос ее дрогнул. — Я была в тот день на пляже. Это видели многие. А в полдень я дала телеграмму.
— Да, алиби... Оставили свою одежду на попечение друзей, загоравших у моря, сделали все необходимое, чтобы гардеробщица женского пляжа вас запомнила. Но в том-то и загвоздка, что на женском пляже вы пробыли не больше пяти минут. Вы покинули пляж в одном купальнике, держа в руках маленькую сумочку. В ней находились деньги Даракчиева и яд для Даракчиева. А вскоре вы облачились в спрятанные накануне вещи и понеслись на такси в аэропорт. Не возражайте, неутешная вдова. Я нашел в Варне таксиста, который за пятьдесят левов привез вас к самолету, а потом четыре часа ждал вашего возвращения из Софии. Отыскал я и портье, того самого, что отправил написанную вами телеграмму, притом тоже за взятку. Он отправил телеграмму в четырнадцать десять, когда вы были уже в Софии, точнее, возвращались с дачи. А на даче вы задержались две-три минуты, не больше. Всыпать цианистый калий в чашу Георгия Даракчиева — единственную чашу, из которой он пил! — на это не нужно много времени. Потом? Потом ясно: на такси в аэропорт. Самолетом до Варны даже не пятьсот, а триста восемьдесят километров. Можете проверить по справочнику... До вечера было еще ой как далеко, а вы уже присоединились к своим приятелям, не сомневаясь в своей безнаказанности. Ибо только глупец поверит, что один и тот же человек мог быть одновременно на черноморском пляже и в пригороде Софии... Но вы совершили ошибку, Даракчиева. Вы переиграли. Вы забыли, что если человек невиновен, то он не нуждается в алиби. А вы постарались обеспечить себе тылы, создать доказательства своего пребывания на Золотых Песках чуть ли не на все часы той пятницы. И промахнулись. Вот в чем ваша ошибка: если ваша одежда пролежала до вечера на пляже под присмотром друзей, то в каком одеянии вы подавали днем телеграмму? В купальнике? И еще одного вы не учли, да и не могли учесть. Того, что ваш друг Даргов с самого полудня отирался возле вашей дачи. Он видел ваше молниеносное возвращение, и это стоило ему жизни...
Не поднимая глаз от стола, Даракчиева глухо спросила:
— Как же я могла отравить Косту, если он сам взял на полке фужер?
— Даргов подписал свой смертный приговор уже тогда, когда заявил вам, что в пятницу видел убийцу. А наш следственный эксперимент позволил вам, хотя и очень рискованно, продемонстрировать ваши возможности. Вы как хозяйка первой пришли на дачу и подготовили на всякий случай фужеры с ядом. Если действие будет развиваться так, что Даргов будет исполнять роль Даракчиева, — хорошо, а если нет — вы ничем не рисковали. И не забывайте: хотя Даргов сам взял фужер, вы подсказали ему, какой именно. Из вишневого сервиза, если помните. Тогда я не обратил внимания на эту маленькую подробность и... Даргов вознесся к Даракчиеву.
— Все это слова, — хрипло сказала вдова. — Слова! А конкретно вы ничего не можете доказать...
— Вы в этом убеждены? — спросил Геренский. — А мне кажется, что я могу доказать. Даже здесь, в этом зале. Потому что яд и сейчас при вас, Зинаида Даракчиева. Фломастер, который не пишет... Насколько мне известно, до сих пор никто еще не пользовался вместо чернил концентрированным раствором цианистого калия...
Она вздрогнула, сжалась. На какое-то мгновение подполковнику показалось, что она готовится схватить свою сумочку, и он поспешил ее остановить:
— Советую вам не устраивать ненужные сцены. Я должен вас предупредить, что капитан Смилов не случайно находится рядом с вами...
Бледная, задыхающаяся, с внезапно заострившимися чертами лица, Даракчиева оперлась локтем о стол, медленно встала.
— Вы выиграли, Геренский, — сказала она громко и отчетливо. — Я все время боялась вас, но, очевидно, в какой-то момент недооценила. Да, выиграли, но все-таки и вы совершили одну ошибку. Я не дам вам насладиться вашей победой. Да и Ники не будет сыном матери, осужденной за два убийства...