Из бесед с представителями местных властей передо мной вырисовывался постепенно образ поистине незаурядный.
— Что говорить, замечательная была женщина, — рассказывал мне председатель поселкового Совета. — Она была одной из тех немногих, кого не устрашил и не сломил режим Хорти и кто смело боролся против фашистских прихвостней. В окрестностях Балатона в последние годы войны действовала подпольная группа Сопротивления, которой руководил учитель начальной школы в одной маленькой деревушке. Впоследствии мы узнали, что он был офицером стратегической военной разведки Советской Армии. Под его командованием члены антифашистской подпольной группы совершили немало славных дел и нанесли серьезный урон фашистам. Вдова Кочишне выполняла весьма важную роль — она была радисткой, поддерживавшей связь с Центром. И пала жертвой в борьбе не она одна. Ее трагическую судьбу разделили и другие жители поселка. Ее садовника, дядюшку Петера Руми, нашли однажды утром на железнодорожных путях с простреленной головой. Немецкая пуля в затылок настигла и Яноша Баги. Он был сыном бывшего бойца венгерской Красной армии революции 1919 года и по этой причине находился под постоянным наблюдением жандармов. Жители поселка догадывались, что оба они были убиты, хотя фашисты пытались законспирировать свои подлые дела и упрятать концы в воду. Конечно, истинные причины этой кровавой расправы стали известны только после того, как наш поселок был освобожден советскими войсками. Немцы, видимо, нащупали группу и охотились за ней уже с лета 1944 года. В конце концов им удалось раскрыть и уничтожить нескольких подпольщиков. Очень возможно, что и Юлию Кочишне убили гестаповцы или фашистская контрразведка.
Вернувшись из отпуска — на мою долю выпало все же несколько погожих деньков, — я доложил руководству о предварительно собранных данных по делу «американской вдовы». Начальник управления задумался. Стоит ли дальше им заниматься? Ведь путь отступления гитлеровцев из Венгрии был усеян трупами их жертв, виновных и безвинных, и нет им числа.
Окончательное решение, однако, было принято в тот же день — стоит. Убийца вдовы не найден, и его надо найти, рано или поздно, но найти. Одних сожалений и скорби о погибших героях недостаточно. Память о них требует возмездия, убийцы должны предстать перед судом. Последовало распоряжение: возобновить дело, назначить расследование, объявить республиканский розыск. Возглавить следствие поручалось мне.
На первых порах я привлек к непосредственной работе только двух сотрудников: капитана Козму и старшего лейтенанта Бордаша. Но вместе с тем собрал весь отдел и для ориентировки познакомил всех с содержанием дела и полученными мной предварительными сведениями, а также кратко изложил свои соображения и дальнейший план действий.
На следующий день рано утром старший лейтенант Бордаш выехал в область Бекеш с задачей собрать всю возможную информацию о семействе Кочишне, в девичестве Юлишки Томпа. Спустя час мы с капитаном Козмой отправились на Балатон. Отныне наша резиденция перемещалась на место события.
Начали мы с повторного визита к местным властям. Точнее, к тем из них, кто наиболее подробно был посвящен в историю жизни и смерти «американской вдовы», а также знал о деятельности подпольной группы Сопротивления. Первое, что мы услышали, были воспоминания об открытом судебном процессе над местными нилашистами и другими пособниками гитлеровцев. Как известно, в каждом более или менее значительном населенном пункте Венгрии вскоре после освобождения после тщательного предварительного расследования перед народными трибуналами предстали враги народа самых различных мастей, подвизавшиеся в данной местности. На судебном заседании, таким образом, был пролит свет и на деятельность подпольной группы Сопротивления.
— Процесс денацификации не обходился без драматических эпизодов, — рассказал секретарь поселковой парторганизации Дюла Харасти. — Так, например, народный трибунал привлек к ответственности как военного преступника железнодорожного мастера Шандора Барту на том основании, что он был активным членом нилашистской партии и не снимая носил нарукавную повязку со скрещенными стрелами. Однако Барта заявил судьям, что он делал это с целью маскировки, стал нилашистом по специальному заданию высших органов антифашистского Сопротивления, а фактически являлся членом боевой антифашистской группы, действовавшей в районе Балатона. Разумеется, народный трибунал не поверил этому его заявлению. И вот тут, ко всеобщему изумлению, со скамьи свидетелей поднялся советский майор — в нем тотчас узнали тогдашнего деревенского учителя — и на чистейшем венгерском языке подтвердил все до одного факты, рассказанные Бартой. Кстати, Шандор Барта по сей день жив и здоров, проживает в соседнем селе.