— Я видел, как вы шли по двору, — сказал он, потом оглядел Джорджа и спросил: — Вы ввязались в драку, месье?
— Другого выхода не было.
— Надеюсь, меня вы бить не станете.
— Это зависит от вас.
Эрнст улыбнулся:
— Тогда обойдемся без драки. — Он взглянул на Николя, и улыбка его стала еще шире.
— А вы, должно быть, мисс Нэнси Марден. Знаете, месье Лаборд из-за вас наказал меня: я не догадался, что вы остановились в отеле «Святая Анна» вместе с месье Конвеем.
— Вы же сказали мне, что с Лабордом незнакомы, — перебил его Джордж.
— Естественно. В то время я обязан был защищать своего босса. Ведь вы на моем месте поступили бы так же.
— А теперь? Что-нибудь изменилось?
— Обстоятельства, месье. Какой смысл упорствовать во лжи, если правду из вас готовы вышибить кулаками? Потому, защищая самого себя, я буду с вами откровенен.
— Значит, вы работаете на Лаборда?
— Время от времени. Когда ему нужны сведения. И я добываю их как могу. А получаю за это, признаться, гроши.
— Значит, Лаборд интересовался нами?
— В первую очередь именно вами, месье Конвей. Я просмотрел в отеле ваш паспорт и сообщил Лаборду обо всем, что прочитал в нем. Потом вы исчезли из отеля, и Лаборд рассердился. А несколько дней назад попросил навести справки о мадемуазель. Я прочел запись о ней в книге регистрации гостей.
— Больше ничего?
— Совершенно ничего, месье.
— Почему Лаборд так заинтересовался нами? Эрнст пожал плечами.
— Не знаю, да и не мое это дело. Он платит мне — и только. Я работаю и на других.
— Неужели Лаборд больше, чем театральный агент?
— Насколько я знаю, нет. А в шоу-бизнесе он уже давно.
— Что вам известно о Доротее Гюнтэм?
— Его секретарше? Лишь то, что живет одна, француженкой является по паспорту, а не по рождению.
— Ладно. Попробуем другие имена. Об Элзи О'Нил или Пиннок слыхали?
— Нет.
— О некоем Лонго?
— Нет, месье.
— Он нам ничем не поможет, — заметила Николя.
— Слово «Бьянери» вам что-нибудь говорит?
— Бьянери? — переспросил Эрнст так, словно хотел это слово попробовать на язык, и печально покачал головой.
— Ладно, — повторил Джордж, — но если вы найдете человека, способного ответить на эти вопросы, получите тысячу франков, а может быть, и больше.
На миг глаза Эрнста ярко вспыхнули, но тут же погасли, он снова с грустью покачал головой: «Увы, месье».
Провожая гостей, Фрагонар вышел на площадку, прикрыл дверь и поспешно прошептал Джорджу:
— Послушайте! Вы и впрямь готовы дать тысячу за ответы на вопросы? — Тут он с опаской указал себе за спину и пояснил: — Там прячется Доротея. Она пришла предупредить, что вы можете заявиться ко мне.
Джордж понимающе кивнул.
Эрнст, не повышая голоса, предложил:
— Встретимся здесь же. В восемь вечера сегодня. — И добавил обычным тоном: — Жаль, что ничем больше вам помочь не могу, месье. Оревуар… мадемуазель, месье.
Он закрыл дверь и щелкнул задвижкой.
Николя хотела было что-то сказать, но Джордж остановил ее, покачав головой. По лестнице они спустились бок о бок. Старика во дворе уже не было.
Эрнст подошел к окну, развернул кресло так, чтобы, сидя в нем, опять можно было видеть двор, и сел, по-прежнему положив ноги на порожек. Он посмотрел, как Джордж и Николя скрылись за поворотом к площади Терний и, подождав еще немного, не поворачивая головы, произнес:
— Они ушли.
Не полностью закрытая дверь у изножья кровати после его слов отворилась, и в комнату вошла Доротея Гюнтэм. На ней был коричневый костюм довольно строгого покроя, такого же цвета берет, в руке она держала большую сумку.
Эрнст сбросил ноги на пол, закурил и, поглядев на Доротею, сказал:
— У него хорошая память. Он запомнил мой адрес по удостоверению личности. А это доказывает, что он профессионал, верно?
— Может быть.
— Почему вы решили, что он придет сюда?
— Он был у меня. А такие, как он, не упускают из виду ничего.
— Как я сыграл свою роль?
— Отлично. Деньги вы отработали честно.
Доротея щелкнула замком сумки, вынула две банкноты и протянула Эрнсту. Он сунул их в карман, отвернулся к окну, снова положил ноги на порожек и лениво выпустил колечко сигаретного дыма.
Доротея стояла у Фрагонара за спиной, разглядывая из-за его плеча двор. В ветвях тюльпанового дерева шумно ссорились воробьи.
Несколько отрешенным, механическим голосом она повторила слова, только что сказанные о ней Фрагонаром: