Аристид, поминутно отвечая на приветствия, провел Джорджа меж столов к небольшому углублению, где стоял свободный мраморный столик, жестом пригласил Константайна сесть, сходил к стойке, принес бутылку белого вина и пару рюмок.
— Здесь принято пить белое вино, — сказал он по-английски. — Вот почему большинство из нас пропускают сначала по паре рюмочек чего-нибудь покрепче внизу, в баре. Марку разрешено пить джин — но только там, в коридоре. Так повелось со времен войны, когда, кроме вина, ничего из спиртного достать было невозможно.
Он вынул из кармана маленький штопор и ловко раскупорил бутылку.
— В «Бьянери» я недавно. И о многом не знаю, — пояснил Джордж.
— Откуда же тебе знать наши французские обычаи, друг мой? В Италии мы пьем только кьянти. В Англии — там ведь все всегда лучше — виски или джин. Были времена, когда мы с Феттони здорово надирались. Кстати, как он?
— Не жалуется, — ответил Джордж.
Аристид кивнул и наполнил рюмки. Выпили, старикан выпятил нижнюю губу, причмокнул и заметил:
— В войну тут все было по-иному. Мы сражались в Сопротивлении, нас объединяла настоящая цель. Когда-нибудь я расскажу тебе о том, что подчас происходило в этой комнате. Однажды вон на том столе голый немецкий майор от страха перед тем, что мы могли с ним сделать, как какой-нибудь последний мальчишка, выдавал все известные ему военные тайны. Гестапо о нас, Бьянери, конечно, слышало. Но найти так и не смогло. — Он поднял недопитую рюмку, осушил ее и наполнил вновь.
— А что теперь? — спросил Джордж. — Когда война кончилась?
— И слава Богу. — Аристид кивнул. — Хотя тогда было лучше. Тогда мы, официанты и портье, занимались делом, важным делом. А теперь все вернулось к старому.
— К старому грязному ремеслу? — спросил Джордж. Он закурил и огляделся. На бильярде щелкали шары; слышалась приглушенная речь игроков; время от времени с карточных столов доносились возгласы играющих, изумленных раскладом. Но все это лишь подчеркивало царившую в комнате атмосферу скрытности и ожидания. Джордж неожиданно для себя догадался наконец, что было общего в окружавших его людях. На таких обычно смотришь, не замечая их. Они прислуживают за столом, приносят в номер завтрак — тихие, проворные, никогда не попадутся под руку, движутся молча, но слышат и замечают много полезного для таких, как Скорпион.
Аристид налил себе еще вина и сердито подтвердил:
— Да, к старому грязному ремеслу. Но спрос есть и на него. Ты еще молод и пока не ожесточился. Но подожди — скоро ты выберешься из кухни, начнешь разносить еду в номера. И вот ты заходишь в комнату, а там какой-нибудь остолоп, у которого денег больше, чем мозгов, сидит бок о бок с чужой женой, а тебя в упор не видит, потому что в мыслях у него нечто совсем другое. И тогда ты ожесточаешься. Начинаешь выискивать на него компромат, который можно продать за хорошие деньги. Так поступал и я… в прошлом, конечно. Да, теперь здесь опять занимаются грязными делами. Но я завязал. А сюда наведываюсь лишь по привычке. Но, как говорится, коготок увяз — всей птичке пропасть.
— Верно.
— Еще бы. А мы — мы i bianchi е neri, вот кто мы, Бьянери, черно-белые. Ты бывал в Италии? — И, не дожидаясь ответа, Аристид продолжил: — Обязательно туда съезди — золото, а не страна. Я пару лет прожил в Портофино, чуть не женился на одной официантке. Какая женщина!.. Крупная шатенка с теплой кожей и фигурой, достойной бушприта корабля. Видимо, самый красивый бюст бывает у итальянок… — Он покачал отяжелевшей от выпитого головой.
«Так вот кто такие Бьянери! — догадался Джордж. — Черно-белые! Официанты. Члены крепко сколоченной организации, действующей внутри сети гостиниц по всей Европе. Находка для такого, как Скорпион! Во время войны он использовал ее в целях разведки, а после — для шантажа, покупки и продажи всевозможных сведений. Ведь на официантов никто не обращает внимания. Они, как тот почтальон из честертоновского рассказа «Невидимка», могут передвигаться незаметно. Считал ли кто-нибудь, сколько неблаговидных дел происходит в любом отеле хотя бы за неделю? Сколько супружеских измен? И никакое «инкогнито» не в состоянии спасти известных политиков, актеров, бизнесменов. А за стойкой бара сколько говорится лишнего — о биржевых делах, о скачках, о женщинах, о политических скандалах! И не только знаменитости, но и самые простые люди могут на глазах официанта или портье совершить роковую ошибку. Скажем, окажись на террасе одинокая, скучающая домохозяйка, молодой простак или старый дурак, очутившиеся вдали от дома и вдруг поведшие себя вопреки своему характеру, и вот какой-нибудь портье продает пикантные сведения кому-то из Бьянери».