Джордж решил пойти ва-банк и спросил:
— Но кто же все это начал? И когда?
— Кто? — Аристид глупо уставился на него. — Разве такое бывает известно? Да никого это и не интересует. И ты не любопытствуй, друг мой. Тут порядок сохранился еще с военных времен: ты знаешь только своих ближайших начальника и подчиненного, так что если тебя схватят, рассказать врагу ты почти ничего не сможешь. — Он постучал пальцем по стакану Джорджа. — Пей. Я принесу еще бутылочку.
С этими словами он встал и, пошатываясь, стал пробираться меж столиков.
Когда отворилась дверь и вошел Марк с тетрадью под мышкой, а за ним еще двое, Джордж поначалу не особенно насторожился. Но вот они вышли из полумрака в полосу света от бра, висевших за стойкой, и Джордж вжался в стул, закрыв ладонью нижнюю часть лица: за спиной Марка стояли Доротея Гюнтэм и Франсуа Лаборд.
На Доротее был коричневый берет и просторный плащ такого же цвета. Сверкнули толстые стекла очков. Лаборд, в зеленой шляпе пирожком, казавшейся крошечной на его огромной голове, и в сером костюме свободного покроя с ярким пятном белого носового платка, торчавшего из нагрудного кармана, курил сигару. Все трое подошли к стойке, и молодой бармен начал разливать им спиртное. Так они стояли спиной к столикам, и никто не обращал на них никакого внимания.
Аристид вернулся с новой бутылкой, искусно вынул пробку и счастливо, по-детски улыбнулся Джорджу, когда тот прикрыл ладонью свой стакан.
— Может, ты и прав, — сказал он. — Молодому человеку надо беречься. Слишком много выпитого вина лишает его сил в постели. Ну а мне? Мне уже терять нечего. — Он наполнил свою рюмку до краев и сел.
— А может, вы тоже правы, — откликнулся Джордж. — Стоит ли мне терять время здесь? Не лучше ли спуститься в бар и повидаться с Рене?
— Значит, я тебе зубы заговариваю, а ты сидишь и думаешь о ней? — Аристид рассмеялся. — Впрочем, это не удивительно. У нее есть немало того, о чем мужчине стоит помечтать. Но торопиться не будем. Подожди немного, и я отведу тебя к ней. — Джордж хотел встать, но Аристид жестом удержал его. — Терпение, дружок. Еще по рюмочке, и пойдем.
Джордж опустился на стул и позволил Аристиду наполнить обе рюмки. Ведь выбраться из комнаты нужно без лишнего шума. Он уже выведал у Аристида больше, чем рассчитывал узнать. И каждая лишняя проведенная среди Бьянери минута теперь была для Джорджа чревата смертельной опасностью.
Однако не успел Константайн подумать обо всем этом, как троица у стойки повернулась к столикам. Марк раскрыл тетрадь и передал ее Доротее Гюнтэм. Лаборд постучал рюмкой по стойке бара, призывая всех к вниманию:
— Месье!
Игроки в снукер прекратили игру, оперлись на кии, разговоры за карточными столиками тоже разом оборвались. Все смотрели на троицу у стойки.
Медленно, четко выговаривая слова, так что Джордж без труда понял его французский, Лаборд сказал:
— Господа, мне очень жаль прерывать ваш отдых, однако возникли два вопроса, не терпящие отлагательства. Потому мы, с вашего позволения, проведем коротенькое заседаньице. Согласны?
Послышались одобрительные возгласы. Тут Джордж склонился к Аристиду, схватил его за локоть, крепко сжал и прошептал:
— Послушайте. Если поднимется буча, сделайте мне одно одолжение. Сходите к мадемуазель Нэнси Марден и расскажите ей обо всем. Вот. — Он оторвал стенку от пачки сигарет и, пока Лаборд говорил, написал псевдоним Николя, ее адрес и подтолкнул картонку в сторону Аристида.
На лице старика застыло изумление, но записку он с любопытством взял жилистой рукой.
— Первый вопрос касается члена нашего сообщества, который, к несчастью, пал жертвой… — заговорил Лаборд.
Но тут его прервал Марк, шепнув ему что-то на ухо. Краем глаза Константайн заметил, как Марк склонился к Доротее, тыкая пальцем в раскрытую тетрадь. Джордж посмотрел на Аристида, державшего картонку так, будто ее краешек горел и пламя могло вот-вот обжечь ему пальцы.
— Сделайте мне это доброе дело, чтобы искупить все грехи разом, — прошептал Джордж.
А затем послышался громкий, четкий голос Доротеи Гюнтэм:
— Прежде чем продолжить, сообщу, что среди нас есть гость из Лондона. А по закону он не вправе присутствовать на собраниях комитета. Не соблаговолит ли этот господин покинуть нас на несколько минут?
— Речь идет о тебе, — сказал Аристид. — Понял? Но что это такое? — Он помахал картонкой и по-дурацки надул щеки.
Снова зазвучал голос Доротеи, она прочла из тетради: