— Где это ты его раскопал? — спросил я.
— А, валялся у босса в подвале. Что вам?
— Пива. А… где люди?
— Вы недавно у нас?
— Да.
— О, они приходят позже. Сначала они гоняются за счастьем, и только потом, выжатые, приходят сюда.
— Поставили бы и у себя несколько игровых автоматов.
— Попробуй скажи об этом боссу. Он у нас пуританин. Один из немногих оставшихся упрямцев, борющихся за чистоту нравов.
— Он не хочет играть по правилам Серво?
— Я думал, вы действительно недавно у нас. — Бармен казался искренне удивленным.
— Имеющий уши да услышит, особенно в этом городе.
— О, да. Еще пива?
— Наливай.
Он подал мне пиво, выпил и сам со мной стаканчик. Потом я спросил:
— Слушай, может, ты сможешь помочь мне. Я ищу девушку. Ее зовут Вера Вест. Она моя родственница. Видишь ли, около пяти лет назад она попала в затруднительное положение. Она работала в банке. Ну, ты помнишь эти историю. Потом пошла по рукам и в конце концов спуталась с Серво.
Бармен выписывал стаканом круги по стойке бара.
— У Серво было много женщин.
— Вера блондинка, настоящая медовая блондинка.
— Хорошо сложена?
Я не мог с уверенностью сказать, но кивнул, предположив, что для такого ангельского личика создатель не мог не подобрать божественное тело.
— Была у него одна красотка, давным-давно. Сногсшибательная баба. Блондинка.
— Помнишь ее имя?
Круги, которые он вырисовывал стаканом, стали больше.
— Приятель, если и помню, то не уверен, что должен назвать его тебе. Я человек семейный, работаю здесь, а остальное меня не касается.
Я попытался разыграть удивление.
— Боишься Серво?
— Не его лично… он слишком большая фигура, чтобы самому мараться кровью. Хватит вопросов.
— Конечно, конечно, — согласился я. — Но, ты знаешь, я бы очень хотел найти ее.
Он говорил больше открытой двери, чем мне.
— Бабы Серво обычно кончают на самом дне. Поищи в районе красных фонарей.
Я проглотил пиво и подвинул ему сдачу.
— Я так и сделаю, спасибо.
Он сгреб мелочь и кивнул. Когда я открывал дверь, он уже скармливал ее реликтовому игральному автомату.
По-прежнему было жарко как у черта в топке. Небо затянуло серой дымкой. На востоке собиралась гроза. Это, казалось, никого не беспокоило на улице. Ведь ненастье можно переждать в любом из этих заведений с синими знаками на окнах.
Я гулял целый час, приглядываясь, чем живет город. Я понял, что Линкастл — уникальное место. Что его делало таким? Многое.
Я видел копов, которые выписывали штраф за стоянку сверх оплаченного времени, а мимо них с места аварии удирала машина с иногородними номерами.
В кондитерской, куда я зашел купить газету, спортивного вида человек запихивал в кейс пачки денег; через минуту он передал деньги другому, ждавшему его в машине.
На улицах то и дело попадались фланирующие красотки. Даже самый неискушенный мужчина понимал, что все их прелести сдаются напрокат.
Около одного из баров владелец заведения помогал полицейским аккуратно усаживать в патрульный автомобиль состоятельного, судя по виду, клиента и приказывал отвезти его на вокзал и проводить до купе.
Все мальчишки — чистильщики ботинок брали за работу не меньше полудоллара, да еще и были недовольны, если не получали кроме этого на чай.
О, Линкастл — очень интересный город. Очень.
Потом я увидел Линдса. Он пил «коку» за прилавком недавно перестроенного старого универсама. Наверху сияла неоновая вывеска «Филберт», а надписи на стеклах свидетельствовали о том, что здесь продается все: продукты и лекарства, соки и воды, пиво и вина, скобяные товары и краски, товары для дома и множительная техника, фото- и канцелярские товары.
Я зашел и сел рядом с ним.
— Привет, приятель, — небрежно бросил я ему. Он даже не взглянул на меня, только лицо его надулось и побагровело. Я вежливо поинтересовался:
— Кошка откусила тебе язык?
Он медленно повернулся.
— Джони, ты нахал, и это не доведет тебя до добра.
— Я уже слышал это.
— Я повторяю…
— Тогда обзаведись копами получше нынешних. Эта еловая шишка, которой ты утром устроил разнос, просто действует мне на нервы.
— Кажется, ты слишком много знаешь о копах.
Я заказал себе «коку» и сэндвич.
— Да, знаю… о таких, как твои ребята, почти все. А ты сам-то знаешь?