Двоих избитых до потери чувств он выволок из автомобиля. Пьяный, очевидно, уже забыл, что хотел поговорить со Шмидтом. Он предпочел выйти и остаться со своими дружками на траве.
Джейн перелезла через спинку сиденья к рулю, Уиллинг тоже пересел вперед. Автомобиль тронулся с места и круто развернулся.
Вскоре Джейн обнаружила, что ее трясет.
Когда она заговорила, ее голос прерывался. Тут Эдгар заметил, что она дрожит всем телом, и успокаивающе сказал:
— Дело в том, что дорога немного ухабистая. Позвольте я сменю вас у руля.
Они поменялись местами.
За километр до Ивергрина Джейн спросила, как долго могла продолжаться драка, Эдгар рассмеялся:
— Я почему-то не захватил с собой секундомер, но, по-моему, прошло около двадцати секунд, пока вам пришла в голову идея снять туфли. Очень неплохо для начала. Все остальное оказалось делом техники.
Она пытливо взглянула на него. Зачем он заступился за нее, если теперь над ней смеется? Что случилось бы, если б Уиллинг не позаботился о ней? Хотя Малыш и Толстяк весьма и весьма несимпатичны — в их присутствии Джейн чувствовала бы себя увереннее со своим пьяным поклонником.
Эдгар задумчиво улыбнулся:
— В любом случае, с вашей стороны довольно мило, что вы так деятельно мне помогли.
— Я только боялась, что он поднимет пистолет и прострелит мою машину. — Джейн не скрывала досаду на него.
— Это избитый трюк, — сказал Эдгар с видом знатока, но несколько иронично, — но выглядит всегда очень эффектно.
Когда она замолчала, он повернулся к ней, чтобы заглянуть в ее светлые глаза.
Машина съехала на обочину и теперь катилась по газону. Эдгар держал ее под контролем.
— Что вас интересует в человеке, когда вы впервые встречаете его? — спросил он.
Джейн смотрела перед собой.
— Глаза и руки.
Тут взгляд Эдгара, упал на руль, на свои руки. Он заметил, что ногти не очень чистые. Машина наконец выехала на бетон. Монотонно гудел мотор. Дорога стелилась под колеса.
«Она дочь миллионера, — думал он. — Какой я дурак, что ввязался в эту историю!»
Однако, когда они прибыли на место и он уловил тонкий аромат ее волос, он признался себе, что ради этой девушки сделал бы еще больше.
Джейн попросила остановить автомобиль на просторном дворе. Лифт поднял ее наверх. Она вышла и сразу столкнулась с Бертоном.
— Я случайно оказался у окна, — объяснил он, — и увидел как вы подъезжали и с кем. Если я расскажу вашему отцу, он будет в восторге. — Заметив, как ее лицо помрачнело, он быстро добавил. — Я не хотел обидеть вас, но я был бы плохим менеджером, если бы не заметил этого.
Бертон посмотрел ей вслед, но лишь теперь убедился, что идея с Уиллингом — самая великолепная в его жизни.
Эдгар отправился к Биг Бой Билли. По дороге он размышлял о происшедшем, тщетно пытаясь соединить разрозненные детали в одно целое.
Джейн долго стояла перед зеркалом, внимательно рассматривала свое лицо и спрашивала себя: действительно ли Уиллинг собирался к Бертону? Верны ли слухи, что менеджер хотел его купить? Нет, решила она, если бы он собирался к Бертону, то теперь пошел бы к нему. Разве не так?
За городом, около кедровой рощи, на траве сидела побитая троица.
— Вы даже не знаете, почему он должен был непременно встретиться с шефом, — проворчал один из побитых. — Может быть, это насчет забастовки, и тогда нам не стоило с ним возиться.
Двое других обменялись взглядами. Толстяк пробормотал:
— Хочешь, чтобы Уиллинг увел ее у тебя из-под носа, приятель? С тех пор как Бертон насел на него, твои шансы чертовски малы. Конечно, если бы ты спокойно и вежливо поговорил с мистером Шмидтом и мисс Джейн, ты бы смог еще что-то спасти. Но от Уиллинга надо держаться подальше.
Их приятель покачал головой.
— Кто знает, что на уме у Шмидта?
— Боюсь, ты еще наивнее, чем я думал, — возразил Малыш. — Как тебе известно, мистер Шмидт готов принять любого зятя, с которым поладит его дочь. Ну а то, что ты с ней не ладишь, это ясно, как божий день.
— Правда, — подтвердил Толстяк. — Сегодня был твой последний шанс. Беда только, что затесался этот Уиллинг. Наверняка, он сидит теперь у Шмидта или Бертона и устраивает свои делишки — но будет лучше, если ты об этом забудешь. Иначе засоришь мошеннику желудок, а потом у Бертона испортится настроение.
III
Когда Шульц-Дерге с выражением сияющей радости и удивления открывал дверь, с улицы донеслось бурчание Бертона: «Черт побери, Уиллинг — мертвый человек». Но дверь за Шульц-Дерге и его гостем уже закрылась.