Эдгар принял душ. Это его освежило. Пыль, приставшая к телу в поле, сползала вниз, смешивалась с мыльной пеной, скапливалась возле стока и, захваченная водоворотом, исчезала в канализации.
Чистый и опрятно одетый, Эдгар остановился перед зеркалом и провел рукой по выбритому подбородку. Он видел перед собой Джейн, ее ясные глаза, чувствовал легкий аромат ее волос. Он начинал испытывать нетерпение. Может быть, старик Генри ошибся? Но другие твердят то же самое. А если Джейн действительно поднимет его на смех? Он попытался представить ее лицо, как она выглядела, когда они встречались. Огонек в ее глазах вполне мог сойти за простую приветливость. А потом… в автомобиле… Она была так близка к нему, как никто другой в его жизни. С этих пор он начал казаться самому себе глупым мальчишкой. Он не хотел о ней думать — и не мог прогнать собственные мысли. Наверняка этим вечером он ее встретит. Он глубоко вздохнул, резко выдохнул воздух и покачал головой. Он все еще надеялся, что старик Генри и все остальные ошиблись.
Через пыльную улицу он зашагал на площадь Линкольна. Вдоль огромной стены дома мигала реклама «Антиблистера», самого большого обувного магазина округа. В уши Эдгара проникала музыка из Литтл Гарлема. Он любил деревянные постройки с небольшими цветниками вокруг них, окна, стекла которых были собраны из осколков, добрые, открытые лица своих друзей, лай лохматых собак, копоть, дым, тысячи запахов, крики детей — короче, весь Литтл Гарлем с его музыкой, всю черную часть Ивергрина. Теперь же он направлял свои шаги в роскошный центр, к широкой, вымощенной латунными плитами площади, посреди которой, как нарезка огромного толстого, заостренного шурупа, буравила небо спираль из стали и бетона — самое высокое здание Ивергрина, фантастический дворец Шмидта и Хантера, твердыня нового, сильного, властолюбивого и тщеславного мира, логово льва, образчик лишь недавно появившегося великолепия.
Эдгар вошел в этот непривычный мир, охваченным мыслями о Литтл Гарлеме. Он вынул из кармана пиджака волшебный ключик, обеспечивавший ему доступ, — клочок бумажки «Шмидт и Хантер Лтд» имеют честь… «Шмидт и Хантер Лтд» — какая власть! Жадная, жестокая, не считающаяся ни с кем. Глубоким поклоном — скорее не ему, а карточке с могущественными именами — приветствовали его вступление во дворец из стали, бетона и стекла. Огромное зеркало явило ему помятое лицо Меньшикова, с усмешкой взглянувшего на него через плечо. Служанка в гардеробной приняла его пальто. Мальчик в ливрее открыл двери. Эдгар прошел через них и оказался в салоне отдыха. От тысяч невидимых лампочек в мир Шмидта и Хантера, как тонкий цветной туман, падала пелена яркого света. Этот мир, запертый в зале, скрывал до времени свою пустоту, прикрытую потоком парчи, шелка, нейлона и несминаемого сукна.
Несколько секунд он молча стоял перед чужими непонятными людьми. Они с важными лицами сидели в нишах или вихлялись перед проигрывателем. Он слышал разнузданную музыку секс-грампластинки Шмидта и Хантера, чувствовал ядовитый запах опиума и сигарет с марихуаной, смешанный с ароматами парфюмерии, и непременно обратился бы в бегство из этого спиралевидного гиганта, если бы в ту же минуту не появился рядом с ним другой человек, который помешал ему: «правая рука» Бертона — Меньшиков.
— Мистер Уиллинг, — пробубнил Меньшиков, — мистер Шмидт попросил меня отвести вас к нему. — Он невольно засмеялся, его лицо при этом оставалось пепельно-серым. Пока они шли рядом через зал, Меньшиков сказал: — Вам сделают предложение. Поступайте разумно, соглашайтесь, даже если вам это не по вкусу. Вам не будет лучше.
— Как мне вас понимать? — рассеянно спросил Эдгар. — Он думал о Джейн.
Меньшиков безучастно смотрел перед собой. Чуть двигая губами, он прошептал: