— Я не знаю, насколько нравы Камберленда отличаются от принятых в Лондоне, но могу вас уверить, что здесь так не делают.
— Предпочитают ложь, скрытность? Тайную любовь? Жаль… Я был воспитан по-другому.
— А что, вас научили, что естественно и правильно хотеть отнять жену у другого?
— Поскольку я люблю ее и она меня любит, Джейн не может быть женой другого, а только моей.
— Мне казалось, что она убедила вас в том, что любит своего мужа?
— Потому что она еще не знает, что любит меня…, потому что она все еще в плену привычек.
— Слушая вас, мистер Нарборо, я начинаю думать, что наши путешественники теряли время, разъезжая по Африке и Азии, им следовало бы поехать в Камберленд… Ну а теперь поговорим серьезно, ибо мне — пятьдесят шесть лет и это не тот возраст, когда верят в волшебников.
— Позвольте мне сказать вам: мне очень жаль.
— Мистер Нарборо, в Ярде я слыву очень терпеливым человеком, но всякое терпение имеет предел. Вы очень хорошо играете свою роль. Но за свою службу я встречал подобных людей. Почему вы хотели убить сэра Микаэля?
— Навязчивая идея, а?
— Повежливей, мистер Нарборо, я вам очень советую!
— Вы считаете невежливым говорить вам о навязчивой идее, как будто вы — очень вежливы, обращаясь со мной как с убийцей? В Камберленде совсем не так.
Впервые в жизни Дэвид Тъюстед вышел из себя и закричал:
— Мы не в Камберленде, а в Лондоне!..
— Увы!
— Мистер Нарборо, зачем вы взяли флакон дигиталиса?
— Я ничего не брал! Вот еще выдумали! Дигиталис? А для чего?
— Чтобы отравить сэра Микаэля!
Мортимер, вне себя, встал:
— Хватит, инспектор, я вижу, что вы предубеждены, а это недостойно такого джентльмена, каким вы показались, по крайней мере вначале.
— Сядьте!
— Но…
— Сядьте!
Поколебавшись, Мортимер послушался.
— Вы это говорите серьезно?
— Уж куда серьезней, мистер Нарборо, и вам следует изменить свое отношение, чтобы не провести сегодняшнюю ночь в тюрьме.
— В Камберленде…
Полицейский потерял самообладание:
— Оставьте меня в покое с вашим Камберлендом!
— А? Понимаю… Почему бы вам не сказать это раньше?
— Что?
— Что вам не нравится Камберленд!
Дэвид закрыл глаза и глубоко вздохнул, дав себе время немного подумать и понять, что не стоит пятнать свою завершающуюся карьеру рукоприкладством в отношении свидетеля… Но как тяжело, как тяжело… На висках его выступил пот, какие муки он терпел! Потом он продолжил глухим голосом:
— Мистер Нарборо, больше не будем говорить о Камберленде… договорились?.. Вы не станете отрицать, что вчера вас застали в кабинете сэра Микаэля… Что вы там искали?
— Леди Джейн.
— В кабинете ее мужа?
— Там или в другом месте, вы знаете…
— Мистер Нарборо, вы что, принимаете меня за идиота?
— Мы не столь давно знаем друг друга, чтобы у меня сложилось определенное мнение, инспектор.
— А у меня уже сложилось. Я не идиот, мистер Нарборо, и вы ошибаетесь, глубоко ошибаетесь, предполагая обратное! Признайтесь, что вы попытались убить сэра Микаэля, налив в его стакан дигиталис, но ошиблись стаканом?
Мортимер прыснул:
— И где вы только берете эту ерунду?
Тъюстед издал какой-то глухой стон.
— Вам кажется смешным желание убить сэра Микаэля?
— Нет, мне не смешно оттого, что, дигиталис в стакане, предназначенном сэру Микаэлю, убил леди Ходдесдан, которая на самом деле отравилась цианистым калием!
Полицейский выругался. Как он мог забыть об этой подробности?
— Где вы остановились, мистер Нарборо?
— В отеле «Майфлауэр», в Блумсбэри.
— Вам запрещено покидать Лондон без моего разрешения, понятно?
— Понятно.
— Можете быть свободны.
Мортимер направился к двери, когда она с шумом открылась и на пороге показался старик, одетый в странный костюм, который носили гуляки времен королевы Виктории. Он бросился к Нарборо.
— Кажется вы, молодой человек, убили мою жену?
Мортимер смешался, услышав так прямо поставленный вопрос, но его собеседник, не ожидая ответа, продолжал:
— Смешно… Я — лорд Ходдесдан… Проклятая Элен! Смешной конец, не так ли?.. Заметьте, что в конце концов вы оказали мне услугу, ведь она в последнее время стала просто невозможной, бедняжка моя… Замечательную услугу… правда, официально, я не могу вас одобрить. Люди мыслят столь узко…
Он обернулся к Тъюстеду.
— Вы — полицейский, я думаю? Вы арестуете этого молодого человека?