И вот я стоял возле лифта. Скованность, которую я ощущал в прошлый вечер, прошла. Джейн, по-видимому, показала свое настоящее лицо. Разве я вчера не увидел, какой она была в действительности: капризной, изменчивой, истеричной, как избалованная принцесса?
Она встретила меня в немыслимо плохом настроении.
— Садитесь, — не взглянув на меня, холодно сказала она.
Я захотел отомстить за себя и заговорил:
— Мисс Джейн, хотя вы самая богатая девушка Ивергрина…
— Оставьте меня в покое, — оборвала она меня. — Кто я есть, я и сама знаю. Вам не надо напоминать мне об этом!
Я был влюблен в нее, но от манеры, с которой она обходилась со мной и вчера, и сегодня, во мне поднялось возмущение.
— Дайте мне спокойно договорить, — довольно резко возразил я. — Вы самая богатая девушка Ивергрина, но это не дает вам прав обращаться со мной, как с глупым мальчишкой. Я ведь вежлив с вами, во всяком случае, не так груб, как вы.
— Вот именно, — отозвалась она, спокойнее, но все еще достаточно резко, чтобы рассердить меня. — Вы слишком вежливы. Раньше вы были холодны и недоступны. С тех пор, как вы продали себя Бертону, вы помягчали, как масло. Вчера вечером вы даже разыгрывали роль сентиментального юноши.
— Вы жалуетесь, что я перестал быть холодным и недоступным? — спросил я не только с яростью, но и с удивлением. — У вас будет возможность узнать меня с совершенно другой стороны. Это я вам обещаю. Если я, в виде исключения, был к вам расположен, для этого существовали свои причины.
— Конечно, — ответила она. — И я так думаю.
— Если бы вы жаловались, что раньше я был слишком невежлив с вами, я бы понял вас; но что вы упрекаете меня в вежливости — это выше моего понимания.
Она отвернулась. Я вроде должен был ее возненавидеть, но я еще раз попытался уговорить ее:
— Сделайте мне наконец одолжение — сойдите со своего высокого трона.
— Я не сижу на высоком троне, — надменно возразила она.
— Вы упрямы, как ослица, иначе вы бы объяснились со мной. Как, по-вашему, почему я вчера вечером был с вами вежлив?
Она откинула назад голову.
— Потому что с вами говорил мой отец.
Я с недоумением посмотрел на нее.
— При чем тут это?
— Потому что кто-то, мой отец или Бертон, сказал вам… — Она встала и сделала шаг ко мне. — Потому что один из них потребовал от вас на мне жениться. Если кто-то хочет стать богатым, он может вести себя и повежливее.
Меня словно окатили ведром ледяной воды.
— Жениться? — в изумлении пролепетал я. — Как вообще мог ваш отец предлагать мне такое?
Она снова села. Я тупо уставился на нее и, как оглушенный, шатаясь, побрел по комнате. В этом доме, кажется, все сошли с ума. Мне ужасно хотелось глотнуть свежего воздуха. Перед дверью я обернулся и заметил, что она смотрит мне вслед.
Наши взгляды встретились. Она показалась мне теперь маленькой и беспомощной.
— Нет, — спокойно сказал я. — Об этом вчера вечером не было сказано ни слова. Клянусь вам. Если я был холоден с вами, то… потому, что вы мне нравились. Это меня злило. Я хотел показать вам, что вы — самая богатая девушка Ивергрина — лично мне в высшей степени безразличны. Вчера, мне кое-кто сказал, что вы меня всегда… Я знал, что это неправда, но считал, что тоже вам нравлюсь. Возможно, поэтому я вел себя по-другому.
Она долго смотрела на меня. Потом улыбнулась.
Когда я подошел к ней, чтобы попрощаться, она вдруг заявила:
— Я не люблю своего отца. Я вообще не люблю ни одного человека. Все лживы, жадны и коварны.
— Все?
Она снова улыбнулась и прошептала:
— Почти все.
— Мисс Джейн, — твердо сказал я. — Не окажись вы дочерью мистера Шмидта, я бы объяснил вам, почему принял место в фирме „Шмидта и Хантера“.
Она снова подняла на меня глаза.
— Но я так не сделаю, — продолжил я. — Позднее вы, возможно, это поймете. Впрочем, вернемся к Бертону. У меня сложилось впечатление, что он не слишком приветливо со мной говорил. Может быть, вы объясните, почему? С другой стороны, он все-таки хочет, чтобы я здесь работал. Недавно он грубо угрожал мне.