— Но мне все равно придется в этом участвовать. Нет, риск слишком велик…
— Вы меня не убедите в том, что то, что всяким ничтожествам удается совершать ежедневно, не сможете сделать вы, вы — человек с таким умом…
Такая похвала его интеллектуальным способностям все-таки не очень вдохновила сэра Микаэля.
— Это очень трудно, уверяю вас, особенно без привычки…
— Однако, за годы вашей практики, вы отправили на тот свет немало людей, не так ли?
— Возможно, но это не было сделано специально!
— Послушайте, Микаэль, выпутывайтесь как хотите, но я вас предупреждаю: если через восемь дней вы не будете свободны, то я отбываю за океан… На сем, прощайте или до свидания — это уж вам решать!
Не дожидаясь ответа, Глория направилась к выходу с таким же изяществом и элегантностью, как она вошла сюда. Доктор остался в полной растерянности, во власти тяжелых мыслей.
Глория необычайно легко смотрела на убийство Джейн, будто речь шла о кролике для фрикасе… От холодного цинизма мисс Гист мурашки бежали по спине. Эта красивая женщина не знала угрызений совести, и правила морали были ей так же чужды, как еврейский или тибетский язык. Она настаивала на том, что ей непременно хотелось, и ее ничуть не интересовало каким путем он мог достичь этого. Эта женщина обладала детской бесчувственностью по отношению к окружающим, ужасающим эгоизмом, свойственным раннему возрасту.
По правде говоря, сэр Микаэль не имел ничего против своей жены, за исключением того, что она не была Глорией. Ему и в голову бы не пришло ее уничтожить из-за того, что он ее больше не любил (впрочем, он не был уверен в том, что у него больше нет к ней никакой привязанности). Просто она была богата, а ему нужны были деньги, чтобы не потерять Глорию и отдать долги владельцам игорных домов. Доктор четко представлял себе, насколько низки и безнравственны его планы, но от трезво рассудил, что всякие переживания и сожаления абсолютно бесполезны.
Несчастный случай? Но сыщики становятся все более и более подозрительными и опытными. Самоубийство? Если этой версии поверят, то причины будут искать в семейной жизни Уортэмов. Его репутация неизбежно пострадает, и возможно пациенты отвернуться от него. А о Королевском обществе нечего будет и мечтать… В голову пришла мысль о спасительном инфаркте, но просить Небо исполнить это отвратительное желание было совершенно бесполезно. С горечью, сэр Микаэль пришел к выводу: он не создан для того, чтобы лишить кого-либо жизни. Глории нужно проявить терпение и найти какой-то другой выход… Чтобы как-то отвлечься от своих забот, будущий преступник решил отправиться в какой-нибудь игорный дом, туда, где его кредит еще не открыт. Карты всегда его успокаивали, так как они поглощали все его внимание и мысли. Доктор уже поднялся с кресла, когда вдруг услышал стук в дверь, ведущую в жилые комнаты.
— Да?!
Вошла леди Джейн.
— Извините, что беспокою вас, Микаэль.
Прекрасно владея всеми правилами хорошего тона, Уортэм, поклонившись, сказал:
— Моя дорогая, вам незачем извиняться, входя в мой кабинет.
— Спасибо.
Казалось, ничто и никогда не может вывести леди Джейн из равновесия. Пуританское воспитание приучило ее ни при каких обстоятельствах не проявлять свои чувства и не терять самообладания. Ей было около тридцати лет, но держала она себя, как старая дама. Одевалась она очень строго, имела прямую осанку, на лице было выражение полной отрешенности от внешнего мира. Однако, леди Джейн была очень красивой: брюнетка со светлыми глазами. Но чтобы заметить эту красоту, надо было всмотреться в нее, а это редко кто делал.
— Вы пришли мне что-то сказать, моя дорогая?
— А у вас есть время меня выслушать?
— Конечно, мой последний пациент ушел только что.
— Пациентка!
— Простите?
— Я уточнила, что это был не пациент, а пациентка.
— Возможно…
Сэр Микаэль начал нервничать, а леди Джейн продолжала своим ровным голосом:
— Я узнала в ней Глорию Гист, вашу любовницу.
— Джейн!
— Я буду вам очень признательна, Микаэль, если вы будете ее принимать не в нашем доме, а где-то в другом месте. Думаю, вам понятна причина такого пожелания…
Уортэм был в полной растерянности: прямота леди Джейн застала его врасплох.
— Я уверяю вас, Джейн…
— Думаю, Микаэль, что вы не падете так низко и не будете отрицать то, что известно всем?
Доктор встал на дыбы.
— К чему это вы клоните?
Она спокойно ответила:
— А вам не кажется, что это я должна вам задать подобный вопрос?
— Допустим, и что дальше?
— Какие у вас планы, Микаэль?
— Планы?
— Да, в отношении этой девицы?
Он попытался прекратить разговор.
— У вас своеобразный подход к этим вопросам…
— Неужели вы настолько утратили прямоту и откровенность, что вам удивляет мое отношение ко всему этому?
— Послушайте, Джейн, я ненавижу такие перепалки. Что вы хотите?
— Я хочу знать, что вы собираетесь предпринять в отношении мисс Гист и меня самой…
— Не знаю…
— Способны ли вы на безумие жениться на ней, если меня здесь больше не будет?
— Вас здесь больше не будет?
— Успокойтесь, я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, я не настолько романтична…
— Вы меня успокоили!
Она с подозрением посмотрела на него.
— Хотелось бы вам верить… Я вас очень люблю, Микаэль, и я никогда не любила никого кроме вам. Но у меня есть своя гордость. Я не могу себе позволить переносить унижение, связанное с существованием этой девицы. Я не могу допустить, чтобы это падение продолжалось. Меня это глубоко ранит.
— Что вы хотите мне предложить, Джейн?
— Намерены ли вы порвать с мисс Гист?
— Нет.
— В таком случае, Микаэль, я сожалею, но должна вам сообщить, что я была у мистера Понсонби.
— И что же?
— Он сообщил мне, что вы слишком часто пользуетесь моим состоянием.
— Этот господин сует свой нос в чужие дела!
— Он только защищает мои интересы, и это его долг.
— Джейн, не будем больше говорить обо всем этом!
— Если вы не порвете раз и навсегда с мисс Гист, я отстраню вас от управления моим состоянием.
— Вы пойдете на это, Джейн?
— Метр Понсонби настаивает, чтобы я поступила именно так.
— Иного от него и ждать нечего! Но подумайте, какой это будет скандал! Он закроет передо мной двери Королевского общества! Вы не имеете права испортить мне карьеру!
Она задумчиво посмотрела на него.
— Или вы сошли с ума, Микаэль, или вы совершенно безнравственны! Во всяком случае, если вы намерены продолжать меня публично унижать вместе с этой певичкой, я заново составлю завещание и оставлю все какой-нибудь больнице.
Доктор оторопел от ужаса и никак не мог прийти в себя. Если он больше не сможет пользоваться состоянием жены, то перед ним закроются двери всех игорных домов. Если она изменит завещание, он потеряет Глорию и будет обречен на унылую старость. Конец всему: картам, любви, положению в обществе… Нет, это невозможно! Надо обязательно заставить леди Уортэм отказаться от этого губительного плана. Уортэм собрал все свои силы, он пытался восстановить в памяти их прошлое счастье, взаимную симпатию, нежность его жены.
— Неужели вы способны так глубоко ранить меня, Джейн?
— Вы шутите, не так ли?
— Нет… Я жил в каком-то сне… Я не отдавал себе отчета… Теперь, когда я рискую потерять вас навсегда, я понимаю, как вы мне дороги, как никто другой на свете!
Сэр Микаэль следил краем глаза, какое действие оказывают его слова на супругу. Ему показалось, что она взволнована, растрогана, она еще не совсем ему доверяла, но ей хотелось верить в его слова. Она уже не была столь тверда.
— Ваше поведение весьма странно, вы не находите? Такая внезапная перемена… Вы разыгрываете передо мной комедию, Микаэль?
— Неподходящий момент для комедии…
Леди Джейн имела трезвый ум, к тому же в последнее время ей пришлось многое анализировать и вести борьбу с самой собой.