Мортимер улыбнулся ей.
— Мистер Нарборо.
— Вот именно… Ну что ж, если бы я была мужчиной…
Уортэм перебил ее:
— Прошу вас, леди Ходдесдан…
— Вы правы… Это касается только вас!..
Леди Джейн наконец поняла, что они о ней подумали, и возмутилась.
— Что это значит, Микаэль?
— Может, это мне следует спросить вас, что делает здесь этот человек?
— Ну так спросите меня.
Такая искренность совсем не была в интересах доктора, и он попытался снова овладеть ситуацией.
— Я не хотел бы публично вас унижать!
— Унижать? А как вы могли бы меня унизить?
И снова леди Ходдесдан вмешалась не в свое дело.
— Но Джейн, вы, кажется, не понимаете, что этот человек всюду рассказывает, что любит вас и хочет устранить сэра Микаэля?
Леди Джейн рассмеялась.
— Не могу себе представить, что Мортимер мог бы кого-то убить…
Микаэль, разъярившись, вскричал:
— Как? Мортимер?
Леди Ходдесдан обратилась к Реджинальду как к свидетелю:
— Невообразимо!
Мажордом лишь горестно покачал головой, как если бы ему сказали, что тред-юнионы выбрали для своего ежегодного конгресса Букингемский дворец. Нарборо решил, наконец, покончить со всем этим.
— Почему столько разговоров? Я ведь говорил вам, что люблю вашу жену?
Леди Ходдесдан застонала:
— О, Боже мой!
И она без чувств упала в почтительно протянутые руки Реджинальда Чедгрейва. Возникло некоторое замешательство. Реджинальд спрашивал сэра Микаэля, что ему делать с его ношей. Леди Джейн требовала у своего мужа вразумительно объяснить его недомолвки, а он, в свою очередь, требовал, чтобы Мортимер немедленно ушел. Видя, что никто и не думает о ней, леди Ходдесдан решила придти в себя и, посчитав, что сэр Микаэль готов был броситься на того, кого считал любовником своей супруги, предупредила его:
— Уортэм! Не делайте этого! Вспомните, кто вы!
Доктор внезапно успокоился и поклонился ей:
— Благодарю вас, моя дорогая, за ваше предупреждение…
Снова овладев собой, он улыбнулся своей супруге:
— Я уверен, что это просто недоразумение и вы развеете мои подозрения, Джейн, когда захотите. Я прошу всех все забыть и пойдемте что-нибудь выпьем, чтобы придти в себя… Реджинальд?
— Что вам подать, сэр?
Доктор вопросительно повернулся к леди Ходдесдан, которая промяукала:
— Вы же знаете мою слабость к джину, дорогой…
Мортимер воскликнул:
— Ну что ж, миледи, наши вкусы сходятся… Я очень люблю джин… но пью его очень редко.
Сэр Микаэль заметил ехидно:
— Из благоразумия?
— Из экономии.
Леди Элен сделала гримасу, доктор улыбнулся, а Джейн умилилась простоте этого молодого человека, который не знал, какую ошибку он допустил, признавшись в бедности. Леди Ходдесдан сухо проговорила:
— Я думаю, мистер…
— Нарборо.
— Мистер Нарборо, что наша общая склонность к джину — это единственное, что нас объединяет. Но сама мысль, что мы можем любить одно и то же, мне отвратительна. Я выпью виски, Реджинальд…
Леди Джейн и ее супруг также согласились на виски.
Реджинальд вышел, чтобы принести напитки и почти тотчас вернулся, толкая перед собой столик на колесах со стаканами и солеными бисквитами.
— Я сам налью, Реджинальд.
Тот сухо поклонился и вышел. Он не понимал, как сэр Уортэм мог пить в компании с таким человеком, который намеревался не только соблазнить его жену, но и убить его самого.
Пока леди Джейн угощала всех птифурами, Микаэль, по привычке, протянул стакан с джином леди Ходдесдан, которая, уже забыв, что хотела выпить виски, взяла то, что ей дали и быстро, как старая алкоголичка, поднесла его к губам. Доктор наполнял стакан Мортимера, когда странный звук заставил его обернуться. Он чуть не уронил бутылку. Леди Ходдесдан, держась за сердце и округлив глаза, захрипела и упала.
Сэр Микаэль, как парализованный, не двинулся с места, видя, как леди Джейн бросилась на колени, чтобы попытаться вернуть к жизни старую леди.
— Микаэль! Что же вы! Помогите! Что с вами?
Уортэм пришел в себя. Он наклонился над леди Элен и сразу понял, что она мертва. Он поднялся, взял стакан, из которого пила гостья, понюхал, покачал головой и позвал Реджинальда.
— Реджинальд… страшный случай…
Старый слуга, выпучив глаза, смотрел на труп.
— Леди Ходдесдан умерла… Боже!
— Зовите полицию, Реджинальд!
— Полицию, сэр?
— Леди Элен отравлена.
В ожидании полиции, доктор оставил свою супругу и Мортимера у мертвого тела, а сам бросился в свой кабинет и позвонил Глории.
— Алло! Глория?
— Да… Что с вами, Микаэль? Ваш голос…
— Жду полицию…
— Что?
— У нас в доме умер человек… отравлен.
— А, понимаю! Браво и держитесь!
— Нет, вы не поняли, Глория! Отравлена не Джейн, а леди Ходдесдан.
— Леди… Но почему она?
— Откуда я знаю.
— Микаэль… Вы ошиблись, наверное?
— Нет, я не ошибся, Глория, представьте, я никого не пытался отравить!
Глава 3
Инспектору Дэвиду Тъюстеду осталось прослужить несколько месяцев до его отставки и отъезда в старый дом, унаследованный от родителей возле Грэйт Ярмут в Норфолке. Тъюстед старел и с горечью думал о своей неудавшейся жизни. Он считал, что был рожден, чтобы стать моряком, но потом вдруг, неизвестно почему, оставил свои мечты о море и стал полицейским. Характер у него был угрюмый и его не любили, но и не ненавидели в Скотлэнд-Ярде. О нем не думали, и его коллеги совсем не переживали его скорый уход, поскольку он никак не касался их повседневных забот. Начальство же, наоборот, очень его ценило, прежде всего его прозорливость, решительность, основанные на его долгом опыте, особенно же отмечали то понимание, которое он выказывал, и его стремление улаживать дела, а не обострять обстановку.
Так случилось, что когда раздался звонок с Харли стрит, Дэвид был единственным свободным инспектором. Ворча про себя, он взялся за это расследование, которое должно было стать последним в его жизни делом. В помощь себе он взял сержанта Омера Эйбриджа, который тоже заканчивал свою карьеру на службе Ее Величества. Тридцать пять лет тому назад он, крестьянин из Йоркшира, приехал в Лондон и сумел за эти годы не потерять ни своего акцента, ни манер сельского жителя. Вот за что его и любил Дэвид.
По правде сказать, сержант, не способный ни на какую инициативу, поднялся по служебной лестнице только благодаря выслуге лет и хорошему здоровью. Инспектору же от него было нужно лишь его живительное присутствие и то, что его никогда ничто не волновало.
Инспектора нисколько не задело высокомерное поведение Реджинальда Чедгрейва. Наоборот, под холодным взглядом Тъюстеда тот почувствовал себя неуютно. Инспектор лишь сказал:
— Полиция.
Реджинальд поклонился:
— Если вы соблаговолите войти, мы сообщим о вашем приходе.
Дэвид решительно отстранил слугу.
— Незачем. Покажите лишь, где это.
Это было столь необычно, что Реджинальд не мог произнести ни слова и лишь жестом растерянно указал на дверь салона. Такая анархия окончательно сбила его с толку. Теперь все было возможно…
Полицейский вошел, не постучав. Одним взглядом, он оценил обстановку. Прежде всего труп, лежащий на диване. Рядом с ним, благородный человек, очевидно хозяин дома. За ним — женщина, сестра или супруга хозяина. Еще дальше — молодой человек, вид которого, костюм и некоторая растерянность позволяли думать, что он чувствовал себя здесь не в своей тарелке.
— Инспектор Дэвид Тъюстед из Скотлэнд-Ярда. А это сержант Эйбридж. Вызывали?
Сэр Микаэль вышел вперед:
— Сэр Микаэль Уортэм… врач, моя жена леди Джейн… Мистер Нарборо… Это я вас вызвал, инспектор…
Тъюстед прервал его, указав пальцем на покойницу:
— Кто это?
— Леди Элен Ходдесдан.