– Думаю, что кое-что там и было, – проговорила Гала Форрест. – Во всяком случае, расследования начались, и Франкони арестовали, но он утверждает, что никогда не видел девушку и не имел с ней дела. Она не участвовала ни в одном из организованных им празднеств, в том числе и в том, о котором идет речь, и к тому же это отнюдь не было оргией. По его словам, этот небольшой праздник в честь нескольких друзей был невинен, как детский утренник.
– Представляю себе, – процедил я сквозь зубы. – Ну а вы тут при чем? – Косвенно я тоже имею к этому отношение, потому что на фотографиях рядом со мной великий Крад. Они были сделаны как раз в период нашего совместного веселья на Ошен-Бич.
– И Вальдо хранил их у себя целых два года? – Разумеется. Он снимал всех, кого удавалось поймать в объектив. Его коронным номером были снимки исподтишка, особенно если в кадре оказывался какой-нибудь плейбой в обществе одного из членов компании. В соответствующий момент цены на эти снимки достигали, как вы догадываетесь, астрономических цифр. Этот грязный тип здорово наживался. Естественно, он никогда не уничтожал ни одной пленки: со временем она могла подняться в цене. Я знаю, что он держал подробную картотеку, он сам мне говорил об этом. В те времена он был так близок к банде Франкони, что его выгнали из «Рекорда».
– Тогда почему вы говорите, что он вас не шантажировал? – Потому что это не было настоящим шантажом, – объяснила Гала. – Как только я поняла, что это за публика, я тотчас оставила их и вернулась к своей работе: я и слышать ничего не хотела о каких-то Вальдо или Крадах. Через некоторое время после этих событий мне написал Кент Маркус, устроитель конкурса в Лонг-Бич; он сообщал, что девушкам, занявшим первые шесть мест, были предложены кинопробы в «Экедеми Пикчэ». К письму прилагался железнодорожный билет до Голливуда и чек на дорожные расходы. Маркус прекрасно понимал, что ни одна из девушек не упустит подобного случая. На это я и надеялась: непосредственное предложение пробы без всяких там мерзких посредников с липкими руками. Я снялась, но ответа сразу не последовало. Оставалось только ждать; я жила пока в Голливуде, чтобы быть под рукой, и в то же время работала манекенщицей для хороших Домов моделей. Потом некий Билл Оренс, известный открыватель талантов в «Экедеми Пикчэ», просмотрел мою пробу и ему пришло в голову, что я подхожу на главную роль в фильме «Огненная женщина», который «Экедеми» собиралась снимать. Мне осветлили волосы и изменили внешность, как это умеют делать в кино. Это был самый счастливый период в моей жизни.
– И вот так, за несколько недель, вы стали самой модной актрисой «Экедеми» с железным контрактом и кучей денег, – улыбнулся я. – И тут Вальдо решил проверить по своей картотеке, нет ли у него на вас материала. – Я бросил окурок в камин. – Конечно же, Гала Форрест – великая звезда американского кинематографа – не захочет, чтобы ее имя связывали с нечистым именем Крада. Так Вальдо извлек ваши снимки, на одном из которых вы возлежите на диване в состоянии опьянения вместе с Крадом, и попросил денег взамен обещания не предавать их суду широкой публики. Значит, это все-таки шантаж.
– Но есть кое-что похуже, – сказала Гала. – Вы что-нибудь слышали о «Тайм Икспоужэ».
– Кто не слышал об этом дрянном журнальчике Хартли Хауленда? Худшего сплетника и клеветника не придумать.
– Именно. Так вот два-три дня тому назад Вальдо позвонил мне. И я не знала, что он в городе. Он сказал, что Хартли собирается опубликовать репортаж о тайной жизни штата, о деятельности Франкони и Крада, и статья появится в первый день судебного разбирательства. Подготовка материала поручена хроникеру Винсенту Келли, и этот Келли кое-что пронюхал. Он узнал, что Лионель Крад приехал с Мальты, что он принимал участие в деятельности лондонских сутенеров, что Министерство внутренних дел выставило его из страны, и он нашел прибежище в Италии. Там он и познакомился с Цезарем Франкони, который навещал в то время в Европе свою семью. Франкони взял Крада своим доверенным лицом и привез с собой в Штаты. Позже, когда один из банды оказался убитым в драке, Крада направили для организации работы в Сан– Франциско. Вальдо сообщил мне, что Винсент Келли намеревается купить у него снимки и вообще все, что касается Крада и Франкони, для своего репортажа в «Тайм Икспоужэ». В своей обширной картотеке Дэнни нашел ряд соответствующих снимков. Опасаясь, как бы банда не обнаружила, откуда эти снимки, Вальдо собирался скрыться. Следовательно, мне надо было предложить за снимки больше, чтобы снимки не попали в прессу. Хауленд предложил пятнадцать тысяч долларов, и Вальдо еще не сказал ему, что девушка на снимке – это Гала Форрест. Вообще-то меня звали Эстон: это киностудия окрестила меня по-новому. Вальдо думал, что журнал интересуется только Крадом, но если бы он продал эти снимки, то, конечно, сказал бы, что на них изображена героиня «Огненной женщины». Вальдо сказал, что Хауленд будет рад-радешенек связать Крада со мной. За хорошую сумму он готов был уступить снимки и негативы мне. Я попросила несколько дней отсрочки, чтобы собрать необходимую сумму и подумать. Я подозревала, что он может вести двойную игру – продаст снимки обеим сторонам и поминай как звали! Но потом я пришла к выводу, что у меня нет иного выхода: я должна заплатить деньги и надеяться на лучшее. Я предложила ему двадцать тысяч долларов, и он согласился. И тут я стала думать, как бы сделать это дело, не вступая с ним в личный контакт: один Бог знает, какие еще ловушки он мог приготовить для меня с помощью своей аппаратуры. Потом при встрече он мог потребовать от меня надбавки. Поэтому я обратилась к вам. Но я боялась не только того, что Хауленд может опубликовать снимки: если бы стало известно, что между мной и Крадом с его организацией есть некая связь, то, хоть я и ни в чем не виновата, тем не менее, я потеряла бы всякую надежду выйти замуж за Бернара Корделла. Я потер себе лоб.